– Я и на митинги ходила!

– Там просто рядом был салон красоты, где ты вправляла себе нос после пластики. Ты же сама рассказывала, что когда из салона назад к машине через толпу пробиралась, нос опять свернули.

– А ведь она права. Нам нужна Любовь. Нам нужна Вера. Нам нужна Идея! – подал голос третий отец, снова заглянувший куда-то вглубь себя.

– Пока нет Идеи, путь будет Надежда, – предложил Славик, пытавшийся всех примирить. – Надежда, Вера и Любовь!

– Надейся и жди, – пропел второй папа, потихоньку подливая себе в ромашковый чай коньяк. – Ну что, идем на праздник?

Сил на праздники деревни у меня не нашлось, хотя и было у меня в районе часовни одно секретное дело, которое я хотела провернуть. Но решила оставить это на потом. Оставшись одни, мы еще раз обсудили события сегодняшнего дня, выдули пару чашек чая и отправились отдыхать.

Ночь была нежна, но уснула я не скоро и спала не долго. Проснулась от собственного крика, потому что мне снилось, что я лечу в машине на бешеной скорости, а на дорогу выходит неповоротливый лось. И в самый последний момент произошло чудо: я поняла, что теперь отождествляю себе с лосем. А на меня в данный момент несется машина.

И теперь сидела на кровати, тяжело дыша и испуганно оглядываясь, силясь понять, где я. А главное – кто я.

– Сон, – пробормотала я, потирая лицо. – Обычный сон про лося.

Ничего себе, обычный. Как будто я вот-вот разобьюсь… А потом вдруг меня вот-вот… Пришлось включить ночную лампу, чтобы переждать накативший тошнотворный страх.

Успокоилась и решила сходить за водой. Спускаясь, я замерла между этажами, вглядываясь в темноту из-за стекла, задернутого гардиной.

Соседний заброшенный теремок, окутанный темнотой, притягивал взгляд. В свете луны белели бока мешков со строительным мусором, притулившихся у ворот. Поблескивали стекла, а из-под крыши доносился какой-то стучащий звук. Наверное, ветер раскачивал жестяной лист. Я попыталась представить, кто когда-то давно жил в это доме, и уже сочинила целый детектив… Как вдруг… Что это? Не может быть! В темном окне мелькнул луч света. Я отшатнулась, поначалу приняв это за отблеск луны или фары машины. Но луч становился настойчивее, и теперь я была уверена: в домике кто-то ходит с фонариком.

Внутри меня начался оживленный диалог. «Кто бродит ночью в нежилом доме? А какое тебе дело? Нет, ну интересно же. Может, пойти глянуть? Вечно лезешь, куда не просят. Мало ли, местные мальчишки играют в шпионов… Чего им не спится? Ну, сегодня же день деревни, взрослые пошли в разнос, и ребятня, воспользовавшись отсутствием контроля, резвится. Ну и игры у современной молодежи, я бы в детстве на такое не решилась…».

На долю секунды я представила, что беру фонарик и иду туда. По крайней мере, любая героиня классического фильма ужасов так бы и поступила. Но я с головой дружила, поэтому такая перспектива вызвала во мне бурный протест. Поежившись, я закрыла гардину и пошла вниз. Проверила замок и убедилась, что наши гулены все еще не вернулись.

– Спать, спать… – пробормотала я, натягивая плед до подбородка и погружаясь в сладостную дрему.

Мне показалось, что проспала я всего ничего, как вдруг утреннюю зыбкую тишину прорезал истошный крик…

Итак, утро в нашей деревне началось оригинально. Я сразу же узнала родной голос. Так как предки вернулись поздно, мамуля, видимо, улеглась на диване внизу. Потому что кричала она именно оттуда, в нашей комнате я ее не наблюдала.

Кинувшись на помощь, я столкнулась на лестнице со Славиком.

– Что случилось? Горим? – спросил он. И словно напророчил дурное. Но это потом, а пока мамуля кричала не о пожаре, но тоже очень выразительно. С редкими перерывами на вдох.