– Что происходит? Где Марина?

Мы со Славиком синхронно подпрыгнули, услышав сзади голос Кролика Бори.

– Мы ее ждем, – Славик среагировал первым, отступая от двери на шаг. – Может, постучишь сам? Что-то она долго не идет. Не иначе почечуй замучал. Или живот скрутило? Не в курсе, она у бабки на колесиках семечки не покупала? Эта старая ведьма явно греет в семечках свои артритные ноги, отравиться – раз плюнуть.

Боря с сомнением покосился на Славика, потом на меня, и шагнул к двери. В этот момент мне очень захотелось оказаться за пару километров от злосчастного книжного магазина, но ноги мои словно приросли к полу. И когда Кролик принялся кричать – сначала тоненько, взвизгивая, после басовито, все больше расходясь – я только обреченно вздохнула.

Когда мы, выдержав долгие расспросы и опросы сначала скорой, потом и полиции, попали домой, дело близилось к вечеру. Уже по дороге решили не рассказывать никому о происшествии в книжном. Третий отец расстроится, что его книга попала в такой ужасный переплет (да простят меня за эту двусмысленность его издатели и редакторы), а второй, чего доброго, испугается, что мы могли запятнать его репутацию накануне выборов. Мамуле вообще лучше меньше знать, лишние печали добавляют ей морщин.

К счастью, дома всем было не до нас. Родня бурно дискутировала, попивая заваренную папой № 3 ромашку.

– Не пойду, – отмахивалась мамуля.

– Вот заладила…Чем меньше деревушка – тем душевнее концерты, – твердил второй отец, блаженно раскинувшись в плетеном кресле.

Славик поинтересовался, о чем речь, и мамуля охотно пояснила:

– Упырь уговаривает нас пойти на день деревни.

– День деревни?

– Ну да, час назад мимо нас проезжал этот милый спортивный мужчина… Староста деревни. Тимофей, кажется? На своем велосипеде. И пригласил нас, как гостей Заполья, посетить этот праздник.

– А она уперлась – не царское дело, не царское дело. Пошли веселиться, бабуся Ягуся. Когда ты в последний раз выходила в народ?

– Сегодня, имела несчастье выйти в народ с тобой…

Третий отец сидел с видом «моя хата с краю» и, кажется, отсутствовал в своем физическом теле.

– Куда ездили? – поинтересовалась я их экскурсией, чтобы отвлечься от нехороших мыслей.

– К такой-то матери на тихом катере, – брякнул второй отец, наливая себе еще чаю. Чай его не вставлял, и папа был зол.

– Не слушай этого дикаря, – махнула рукой мамуля, а папа № 3, вынырнув из небытия, принялся честно перечислять все достопримечательности:

– Мы видели панорамы Угличской ГЭС – первой на Волге, Воскресенского монастыря и храма Рождества Иоанна Предтечи «на Волге», Угличский кремль, главный причал и набережную. И чудесный храм, построенный дедушкой известного драматурга Сухово-Кобылина…

– А я вот впервые узнала, что такое гальюн, – скривилась мамуля. – Ты знала, что так в старину называли нос корабля, куда все ходили по нужде? Оказывается, в наше время это тоже практикуют! Не хочу больше об этом вспоминать! И кормили на корабле не очень.

– После такого обеда только в гальюн и бежать! – снова буркнул второй отец. – Такая тоска меня взяла, хорошо, что у меня с собой была бутылочка виски. Хлебнул – и меня немного попустило. Все эти пузожопые туристы оттоптали мне все ноги.

Мамуля глянула на второго отца со скепсисом:

– Пузожопые… Вот какой из тебя политик? Ты же не любишь наш народ! А народу нужен любящий отец…

– Что ты смыслишь в политике, женщина? – огрызнулся «отчим» народа.

– Да уж смыслю, мразь всякую видала. Кровь проливала за свободу слова!

– Ой, один раз палец о край бумаги порезала, когда письмо с жалобой на коммунальщиков писала…