– Хорошо, – выговорил я пересохшими губами и тут же обомлел оттого, что изъясняюсь на чужом языке. Вот же чудо-палка, блин. Видимо, с помощью нее верзила научил меня языку этих типов.

– Рад, что ты осознаешь, насколько тебе повезло, – усмехнулся толстяк и обернулся к незнакомцу в маске. – Жак, преподай ему урок, чтобы не передумал. А потом принеси в восточную башню.

Под ложечкой заныло от нехорошего предчувствия. Рыжий колобок мелкими шажками просеменил к двери, стукнул в нее кулаком, и его мгновенно выпустили.

Упомянутый Жак встал прямо передо мной и, поигрывая своим жезлом, нараспев затянул очередную околесицу. Слов я не разобрал, но зато увидел, как набалдашник засверкал. От яркого зеленоватого сияния в полумраке камеры пришлось зажмурить глаза. Я догадался, что последует дальше, и стиснул зубы.

Не знаю, сколько он дубасил меня чертовой штуковиной. Может, минуты, а может, и часы. Для меня все слилось в сплошное, нескончаемое ощущение дикой взрывающей мозг боли. Поначалу я еще пытался молчать, но потом понял, что лучше орать. Это хотя бы отвлекало.

Все тело ломило, голос хрипел, сил терпеть не осталось, но сознание я так и не потерял. Почему, даже не знаю. По всем известным мне законам физиологии я давно должен был быть в отключке. Но Жак все охаживал меня и охаживал, тем не менее ни разу не задев лицо. Видимо, получил поганец соответствующие инструкции на этот счет.

Когда я уже перестал вообще что-либо соображать, Жак отстегнул мою изувеченную тушку, без особых усилий закинул себе на плечо и преспокойно вышел из камеры. Провидение наконец смилостивилось, и я вырубился.

Антон Бойцов

3. Глава 3

Мириам

– Отец, умоляю! – в отчаянии вскричала я, расхаживая взад-вперед по своей комнате и терзая носовой платок. – Как ты не понимаешь? Я не могу выйти за него! Я вообще ни за кого не могу выйти!

Владыка объединенных срединных земель стоял у окна и, хмурясь, вглядывался вдаль. С самой высокой башни нашего замка, конечно, было на что посмотреть, но уж точно не в такой судьбоносный для меня момент.

– Ну что ты молчишь?! – в сердцах бросила я, подбежав к нему и схватив за руку. – Посмотри мне в глаза и скажи, что ты отменишь свадьбу!

Стиснув зубы, отец оторвался от созерцания прекрасного холмистого ландшафта, уходящего к самому горизонту, и сурово взглянул на меня.

– Через месяц ты выйдешь за его высочество кронпринца Ариона, – чеканя каждое слово, с угрозой в голосе проговорил он. – И если по какой-либо непонятной причине свадьба сорвется, не только ты, но и все остальные горько пожалеют об этом. Ясно?!

Отец сверлил меня гневным взглядом, крепко сжимая мою руку в ожидании ответа.

– Да, Владыка, – тихо ответила я, опустив глаза и присев в положенном реверансе.

Он отпустил меня и снова уставился в окно.

– Посмотри на эти зеленые поля и цветущие сады, – указал он перстом в знакомую до мелочей картину. – Они прекрасны! Люди вкладывают столько труда, чтобы вырастить урожай и прокормить не только себя, но и своих лордов, отвечающих за их безопасность.

Он замолчал и сцепил руки за спиной.

– Но все это может в скором времени исчезнуть, – с невыразимой болью выдавил он. – Проклятые болота когда-нибудь дойдут и до нас. Жуткие кровожадные твари изничтожат все живое вокруг, а смрад и трясина поглотят плодородную землю. Ты этого хочешь?

Давно знакомое чувство вины за чужие ошибки отдалось болью в груди и осело горькой тяжестью на сердце.

– Нет, Владыка.

Отец вздохнул, развернулся ко мне и положил огромные ладони на мои тощие плечи.

– Мириам, ты моя единственная дочь, – начал он свою излюбленную песню, от которой меня воротило уже много–много лет. – У меня нет наследника, а власть, тем не менее, нужно передать в надежные руки. Твой супруг станет моим преемником, опорой и надеждой для правителей всех срединных королевств. И он избавит, наконец, тебя, да и всех нас, от этого богомерзкого проклятия.