Потихоньку все разошлись. Через двадцать минут Бажен остался один. Ему требовалось порепетировать еще – соло на бис, если попросит зал. А что зал не только попросит, но и будет стоя рукоплескать, Бажен не сомневался – публика в Питере весьма благосклонная и щедрая на аплодисменты. Для этого случая дирижёр велел разучить наизусть четвертую часть сонаты для скрипки соло Бартока.

Тяжелая, местами нудная и одновременно пронзительная полифоническая структура мелодии, от которой сводило зубы, на взгляд Бажена являлась диссонансным и крайне неудачным композиторским экспериментом знаменитого венгра.

Но, не дай бог, кто-нибудь узнает об истинном отношении скрипача к музыке, признанной во всем мире гениальной, – его придадут анафеме! В оркестре у каждого отличный музыкальный слух (за исключением простуженного Славки). Нужно даже думать тише, а лучше не думать вовсе – играй, что велят.

Соната Бартока состояла из четырёх частей, в каждой из которых исполнителю приходилось преодолевать особые технические сложности. Первая часть, Tempo di Ciaccona, содержала четырехзвучные аккорды на очень высоком регистре, вплоть до четвертой октавы. Во второй части, Fuga. Risoluto, non troppo vivo, был сложный эффект полифонической фактуры. В третьей, Melodia. Adagio, часто сменяли друг друга прием пиццикато и игра смычком, а в финальной четвертой части, Presto, исполнителю приходилось играть подвижные фигурации с сурдиной.

Особенно обижало то, что сам Барток не был скрипачом. А может, он нарочно создал столь сложное произведение, чтоб насолить всем скрипачам на все времена?! Типа: «Вот вам, получите! Мучайтесь, скрипите»!

Но раздумывать об этом было некогда. Хотелось уже скорее закончить затянувшуюся репетицию и пойди обедать.

Бажен раскрыл ноты, прижал скрипку к щеке и начал играть. Звук одинокой скрипки моментально наполнил пустую комнату и, отражаясь от стен, понесся дальше по коридорам филармонии через слегка приоткрытую дверь. Скучающий в вестибюле вахтер не нашел эти звуки чарующими, лишь почесал ухо и перелистнул страницу кроссворда.

В самом конце Presto на четырехзвучном аккорде пиццикато струна не выдержала и лопнула, слегка задев щеку. Несколько капелек крови тут же выступили на щеке. Бажен выругался, правой рукой прижал ранку, а левой стал копаться в футляре для скрипки, разыскивая носовой платок. Ну вот, этого еще не хватало! Послезавтра ведь выступать!

В это время раздался телефонный звонок. Звонила Настя.

– Привет, Женя! Как дела у тебя? Жив, здоров? – прозвучал в трубке приветливый голос.

– Скорее жив, чем мертв, – ответил Бажен словами знахарки-жабы из сказки «Золотой ключик, или Приключения Буратино».

– Что случилось? Рассказывай, – чуткая Настя по интонации голоса Бажена сразу поняла – у него не все в порядке.

Бажен в двух словах рассказал ей о своем «боевом» ранении и быстро завершил разговор. Звонок Насти был сейчас совсем некстати.

Слишком заботливая и участливая подруга временами раздражала Бажена. Они познакомились шесть лет назад и считались парой. Настю знали все друзья Бажена, девушка часто бывала на его концертах, помогала творческому и неприспособленному к быту другу решать прозаические вопросы жизни и давно уже стала для скрипача чем-то привычным, полезным, но не слишком ценным.

О том, чтобы жить вместе, а тем более жениться, Бажен не думал. Его всегда окружали сотни поклонниц намного красивее Насти. Но они сами требовали к себе повышенного внимания и не привезли бы лекарства резко захворавшему другу. Поэтому Бажен, не отказываясь от удобных отношений с Настей, тешил самолюбие, принимая комплименты от других женщин и не связывая себя ни с кем всерьез.