А в Москве снег. Едва я ступила на родную землю, разбилось теперь и мое сердце. К радости, итальянский жених не слился и продолжал звать к себе. Сказала ему, что прилечу на Новый год. Сама же начала разведывательные действия и сбор социологической информации по подругам и знакомым. Лететь или нет? Речь пока шла только о нескольких днях. Но это была не туристическая поездка с группой школьников, а полет в неизвестность к малознакомому мужчине в чужую страну. Я трусила. И хотелось и кололось. Надежда на социологическое исследование развалилась. Мнения подруг разделились примерно пятьдесят на пятьдесят. Одни говорили – поезжай, другие предостерегали, что не выживу в борделе, куда меня непременно увезет фиат с красными занавесками.

Я плохо спала все те дни, которые взяла на раздумье. Сомневалась до такой степени, что сдала в весе на полтора килограмма. Но в мыслях мой чемодан был уже собран, даже знала, каким лаком накрашу ногти.

«Си», – ответила я Витторио, и в ушах зазвенел марш Мендельсона. Он оплатил билеты (как мило и неожиданно) и прислал на имэйл копию своего удостоверения личности с приглашением для оформления моей визы. Я позвонила в авиакомпанию и уточнила, приобретались ли билеты на мое имя. Получив подтверждение оператора, слегка успокоилась: не станет сутенер покупать обратный билет. Вот только жениху моему на деле оказалось не сорок три года, а сорок восемь. Ксерокопия паспорта была отличного качества, ошибиться я не могла, равно как и не могла ошибиться тогда на пляже, когда он палочкой на песке выводил цифру сорок три.

– Я думал, что ты спрашивала о возрасте моего брата, – пытался оправдаться он в ответ на мои упреки по поводу его честности.

Сорок восемь – это больше, чем сорок три. На целых пять лет. Это меня расстроило. Но как ни странно, поддержала мама. Она сказала, что, бывает, и молодухи выходят за стариков и живут счастливо, приведя в пример шестидесятилетнюю соседку, которая вышла замуж за восьмидесятилетнего кавалера. Мама всегда умеет поддержать. Особенно если хочет, чтобы ее дочь наконец вышла замуж.

Я улетела, предварительно сделав тайник под стелькой сапога, куда схоронила ксерокопии своего и его паспорта, номера телефонов посольств и двести евро двумя бумажками (не ксерокопии, подлинники).

В Москве морозы, а здесь снег только на верхушках Альп, на которые я любуюсь из окна (кстати) белого фиата. Красных занавесок, слава богу, нет, но к случаю я также вспомнила, как еще в начале знакомства Витторио говорил, что у него мерседес. Конечно, мой итальянский на минус третьем уровне, но полагаю, что слово «мерседес» произносится на всех языках одинаково.

Мы не доехали до Турина. Все потому, что Витторио живет в деревне в тридцати минутах езды от города. С этого момента я стала вести подсчет всем его неправдам. Квартира маленькая, но чистая и аккуратная, оказалась съемной. Виллу в Неаполе на берегу моря, доставшуюся ему от родителей, он сдает, а сам живет здесь, в захолустье на севере Италии. Странный тип. Однако ко мне он отнесся хорошо.

Все-таки все мы, люди, одной породы – земляне, а языковые барьеры придумали трусы и лентяи. На каком бы языке каждый ни говорил, при желании всегда найдется возможность понять друг друга. Можно показать пальцем, можно нарисовать или, в конце концов, на себе продемонстрировать, в детском саду ведь не напрасно мозги развивали играми наподобие «угадай зверюшку».

Несмотря на мой словарный запас в пятьдесят итальянских слов, мы с Витторио прекрасно нашли общий язык.