– Чего ты хочешь от мужика с тридцать девятым размером ноги? – недоумевала подруга Лера в ответ на мои жалобы.

Действительно, моя нога на размер больше. Но в чем связь? А связь, по ее словам, прямая, физическая, доказанная, правда кем, она не уточнила.

В общем, один раз это все-таки состоялось. Кое-как, вяло, хило, в пятиминутку уложились. В конце всего этого позора я лежала и пыталась понять: те безумные звуки, которые он издавал, были от удовольствия или он звал на помощь?

– Нет, ну все-таки это прорыв, – не унималась Лера. – У мужика что-то зашевелилось, подало признаки жизни.

И моя миссия отныне должна была заключаться в том, чтобы помочь ростку окрепнуть.

– Порнушку посмотрите вместе, на худой конец, – посоветовала подруга.

– Какую пердушку? – не расслышала я, сосредоточившись лишь на худом конце.

– Ой, вот только не говори мне, что не смотрела никогда, – припозорила меня Лера.

– В детстве один раз, – получила она почти честный ответ (пару случаев я все же умолчала).

– В детстве, значит? Я в детстве «Ну, погоди!» смотрела.

Снова прилетел камень в мой огород.

– Ну не совсем в детстве-детстве, – попыталась я оправдаться, – мне лет тринадцать-четырнадцать было.

Семья моей подруженции Люды позажиточнее была, имела телик с пультом и видак. К тому же Люда знала, где отец запрещенные детям кассеты прячет. Смотрели мы с ней немецкую версию «Красной Шапочки». До сих пор помню, как в кульминационный момент по всей улице свет отключили. А потом отец подружки с работы вернулся. И что нам пришлось с ней пережить, тоже отлично помню, потому что кассету из видеомагнитофона без электропитания вытащить невозможно. Та история напрочь отбила у меня интерес к немецким фильмам. Даже безобидный сериал про полицейского пса Рекса смотрела с каким-то напряжением: вдруг мама зайдет. Закончилось, правда, все хорошо и у Красной Шапочки с Волком, и у нас с электричеством.

На улице плюс тридцать, и по квартире уже разлился запашок из мусорных пакетов. Снести в контейнеры мне позволили только картонные коробки из-под пиццы. Но они-то как раз воняют меньше всего. Коррадо непробиваем. Вторник – день картона и стекла. Пищевые отходы мусоровоз забирает по средам. Хорошо, что не по пятницам.

Чтобы не воняло, он предложил выставить пакеты на балкон. Эйнштейн отдыхает.

Парикмахерскую мы искали долго. В этой стригут плохо, в этой дорого, в этой народу много. Наконец пришвартовались к одной. Суженый пошлепал в кресло, а я уселась в закутке возле выхода. От нечего делать я поглядывала то в стеклянную дверь, то на ожидающих своей очереди посетителей, то на Коррадо, которого молча стригла женщина, на вид его лет.

Выходя из салона, первым делом Коррадо доложил:

– Все уши прожужжала мне, пока стрижку делала, только что телефон не спросила.

Бедный, несчастный мой Коррадушка, совсем тебя бабы замучили.

Коррадо развели на пять евро. Могли бы развести на все содержимое кошелька, если бы я не поспешила на помощь. Вот кого я ненавижу, так это аферистов и попрошаек. Они будто чувствуют это и никогда ко мне не цепляются. Кавалеру же моему, обладающему физиономией простачка, вечно приходится отмахиваться от такой категории граждан. На кого у него стойкий иммунитет, так это на торговцев розочками. Индусов с полумертвым цветочком в протянутой руке он отшивал ловко. Может быть, потому, что имел огромный опыт прогулок с дамами, может, потому, что в Италии в принципе не распространена традиция дарения цветов. Итальянцы если и подарят цветок, то непременно в горшке, чтобы практично было. В этом я с ними согласна.