– О чем она спрашивает! Послать, так пошли! Возьми и пошли!.. Полон дом народу болтается!..

Аграфена кивает и уходит. Тихо отворяется дверь молельни и входит первая странница, кланяясь.

– Ты зачем сюда? – встречает ее московская барыня.

– Да ведь звали же меня, барыня-матушка? – улыбается, кланяясь, странница.

– Как звали? Кто тебя звал?

– Да ведь Терентьевну, говорите, барыня? А это же я самая и есть – Терентьевна! А другая со мной это – Федорушка! – перестает уже улыбаться, но не кланяться, странница.

– Иди, иди отсюда! – и вдруг серчает Наталья Ивановна. – Вот еще что, а?.. Откуда взялась ты? Откуда взялась? Где ты слышала?

Пугаясь, отступает странница.

– Да ведь здесь же сидели мы рядом… под иконами-то… Ну, конечно, послышалось, барыня, простите нас, грешных!

Наталья Ивановна подымается на постели и кричит:

– Сейчас же идите обе! И из дому чтобы вы шли! Вон! Вон! Скажите, они сидят и подслушивают, о чем тут говорят господа! А потом будут переносить из дому в дом!

– И-и, что вы, барыня? Разве мы осмелимся?

Пятясь и кланяясь, уходит Терентьевна снова в дверь молельни, а в дверь из столовой Аграфена пропускает Терентия, говоря:

– Может быть, барыня, насчет белья чего переменить барину прикажете?

– Иди-ка вот монашек обеих чаем напой на кухне, да чего-нибудь им дашь, да чтоб ушли! Надоели уж они мне!.. И все перед дверью толкутся! – приказывает ей Наталья Ивановна, однако и Терентий добавляет к этому приказу начальническим тоном:

– Да последи за ними, кабы не украли чего! Это народ такой, что не постесняются!

– Вот видишь, Аграфена? Не постесняются! – повторяет Наталья Ивановна.

– Не постесняются, нет! – очень уверенно утверждает Терентий.

– Этому ты меня не учи! Сама знаю, – серчает на Терентия Аграфена и уходит, но медленно, не сразу притворяя дверь.

– При барине кто остался, Терентий, – спрашивает Гончарова.

– Барин ничего сегодня, спокойный… При нем казачок Лукашка, барыня, – отвечает Терентий, стоя непринужденно и оглядывая постель.

– Открой-ка ту дверь, никто там за ней не стоит? – тихо говорит Гончарова.

Терентий отворяет дверь в молельню:

– Никого нету, барыня!

– Ну а за этой дверью?

Терентий таинственно, на цыпочках подходя к двери в столовую, внезапно ее отворяет и заглядывает в столовую.

– И здесь тем же манером никого нету.

– Полон дом народу, и все толкутся… Ну, поди сюда!.. Сюда подойди! – (Терентий подходит также на цыпочках.) – Ближе!.. Ко мне ближе!.. Наклонись!

Приподнимаясь, вдруг охватывает она его руками и целует продолжительным поцелуем. В это время отворяет тихо дверь из столовой и медленно входит с флейтой около губ Николай Афанасьевич. Он в кавказских сапогах, шаги его неслышны. Его совершенно не видят ни Терентий, ни Наталья Ивановна, и он подходит к ним вплотную, присматривается и вдруг так же тихо, как шел, бьет флейтой по спине Терентия. Терентий отрывается от Натальи Ивановны, вскрикнув:

– Ба-арин!..

– А-ах!. Ты?.. Это ты? – теряется на момент Наталья Ивановна.

В дверях показывается тем временем казачок Лукашка, у которого запыхавшийся, глупый вид, а Николай Афанасьевич качает головой, говоря:

– Каковы, а?

И вдруг он меняет этот укоризненный тон на вдохновенный:

– Я вам сыграю из Гайдна! Это вот… это вот, слушайте, это – Гайдн.

И начинает играть с большим увлечением.

Наталья Ивановна, поднимаясь с постели, быстро отбросив одеяло, кричит:

– Довольно! Довольно я тебя здесь терпела! Завтра Афанасий Николаич едет в Полотняный Завод, и ты с ним вместе поедешь! Довольно!.. Раз я никак здесь не могу добиться над тобой опеки, зачем ты мне здесь? Не нужен ты мне здесь совсем! Довольно!