Читала долго, хмурилась, вздыхала, раздраженно отбрасывала листок, и опять возвращалась к письму, покусывая губы.

Новость обо мне разлетелась по Ноурсу со скоростью стрелы. Отец, чтобы избежать расспросов, заперся в лавке. Достаточно было того, что меня увидела мистри Улинтас, первая сплетница нашего города. Вот и не верь после этого в злое провидение.

Она во всех подробностях расстрещала как сорока о том, что трое солидных господ запихивали в карету дочь артефактора мистра Стрина. Ух, что тут началось! Двери нашей лавки разве что не разнесли, все знакомые и мало знакомые приходили узнать, расспросить, посочувствовать или позлорадствовать – отец уже и не знал, потому, что заперся. Так они заняли места напротив, в лавке тетки Катарины. А та – как рыба сом на дне озера, молчит и пожимает плечами, мол, откуда мне знать, видеть не видела и не слышала. И так весь вчерашний день.

А сегодня рано утром, в дом пробрался боец лорда Тренневи, который передал отцу мое письмо. Правда, там я отписала всего три строчки. А что я должна была писать? Что меня хотели по ниточкам и по косточкам разобрать в Цитадели? Да вот, словно с неба свалился лорд и спас меня.

Отец пишет, что боец в плотницких одеждах передал на словах: не нужно скрывать, что леди Роберта оказалась одаренной. И в карету ее посадил лорд Аберт, помощник главного мага Цитадели, поэтому всякие инсинуации и домыслы чреваты последствиями для сплетников. Тем более, что господа отвезли леди Роберту в усадьбу графини Карьяр, которая назначена моей наставницей, и сейчас я под ее присмотром.

Я облегченно вздохнула. Неплохая идея.

В письме отец так и написал – о том, что я в доме Тренневи никто не знает. А уж он-то рты заткнет. Теперь, когда он осведомлен, что я в безопасности, папочка повоюет со сплетниками и завтра с утра откроет лавку.

А еще прибегала София, но так, как наша лавка закрыта, она отправилась к тетке Катарине и рассказала ей кое-что. Подруга едет в столицу, потому, что получила предложение руки и сердца одного хорошего и богатого молодого человека.

Я улыбнулась, вот и отлично. Помню я этого парня, наверняка это он. Тот, что утащил ее танцевать на празднике города. Пусть хоть у кого-то будет все хорошо.

Мои ладони вдруг защипали. Я отбросила на кровать письмо и потерла перчатки. Что это? И тут же услышала короткий стук в дверь, а потом увидела бесцеремонную графиню, в легком платье из переливающегося шелка цвета опавшей листвы.

- Чешутся? Хорошо.

- Почему?

- Ох, ну догадайся сама, - графиня картинно поджала красивые губы, чуть подкрашенные блестками из перламутровых плимий. София как-то  рассказывала об этих моллюсках, и сколько они стоят. –  Внутри твоих ладоней запускаются импульсы магических нитей. Они оживают, возрождаются, требуют выхода… Учить тебя еще и учить, детка.

- Я не детка.

- Малышка? – И ведьма неприятно засмеялась, глядя в глаза, явно насмехаясь надо мной.

- Я Роберта.

- Роберта, плохая-плохая девчонка. Загадка, дикарка, простушка.

- Может, хватит? – Меня ее тирада покоробила. Кто она такая, чтобы оскорблять меня. – Для чего все эти слова. Я могу воспринять их как оскорбление.

- Да как хочешь, так и воспринимай. Мне надо тебя встряхнуть, иначе ты похожа на сонного бобра в болотной жиже. И что мне с тобой делать? Ты собираешься просыпаться, эй, овечка.

- Я не овечка!

- Еще злее, еще, - зло прищурилась ведьма и больно схватила меня за подбородок. – Не чувствую магию. Ну же! Мышка из кладовки, покажи, что ты можешь! Ты же маг зари?… Или маг ночи? Не пойму. Просыпайся, дочь лавочника, пока я не разозлилась первой!