— Взбодрим его отель. Если там есть детские комнаты, надо их уничтожить.

— Точно. Это по нашей части!

***

Утром я обычно сама занимаюсь детьми. Повседневные процедуры, завтрак — это семейный ритуал, да и Наде нужен отдых.

Глаза открываю за секунду до того, как Рома начинает пищать, и улыбаюсь. Мальчики просыпаются в хорошем настроении. Быстро забираю их и выношу из спальни, притворяю дверь, давая Ростику поспать еще немного.

Ловко меняю подгузники, переодеваю красавцев из пижам в теплую одежду. За окном — удручающая серость. Интересно, можно ли за пару дней впасть в депрессию от нехватки витамина Д?

На завтрак мы спускаемся первыми. Это к лучшему: никто не будет отвлекать мальчишек от еды.

Усадив их в детские кресла, я готовлю бутылочки и параллельно набираю Савелия.

— Привет, рыба моя, ты рано сегодня, — говорит он, запыхавшись.

— Куда бежишь?

— За хлебом на завтрак.

Я закатываю глаза. Шутник, блин. Вероятно, он разогревается на дорожке в зале. Ладно, какой вопрос, такой и ответ.

Задумываюсь, как бы так построить предложение, чтобы Исса не бросил трубку немедленно.

Он вещает о земле, которую я выставила на продажу. Я слушаю, слушаю... А потом говорю:

— Спасибо. Савелий… как думаешь, у Адама мог быть брат?

Пауза. Сердце тут же разгоняется, стучит, как молоток.

— А что?

— Обещай не бросать трубку.

— Ептвоюмать, Рада… — Савелий тяжело выдыхает. — Ну сколько можно?

Сердце тук-тук-тук. Вспыхиваю как спичка и тут же догораю. Ладони чешутся от волнения. Есть секунд пять, прежде чем он разозлится, поэтому начинаю тараторить:

— Теперь я абсолютно уверена, это не мираж. Помнишь того Северянина, Давида Литвинова? Господи, он просто копия внешне. Нет, я понимаю, что это не может быть он. Никак не может.

— Умница. Хоть на этом спасибо.

Черт. Вдох-выдох.

— Я сейчас в Москве, встречалась с Литвиновым лично по поводу продажи отеля.

— Дважды умница. Тебе пора избавиться от «Залива», в идеале как можно скорее.

— Ты бы не мог узнать про него что-нибудь? Я подумала... нам ведь ничего неизвестно про семью Адама. Может, у него есть брат?

— Какая разница?

— У меня нервы в клочья. Всю ночь не спала, искала информацию. Ее, правда, мало. Но кое-что я тебе отправлю.

— Рада-Рада. Девочка, ну сколько же можно? — Разочарование в голосе Савелия ранит.

— Проверь, окей? Посмотри фотки сам. И... запиши меня к психиатру. Я готова сходить. Помнишь, ты намекал усиленно? Я на все готова, только не бросай в беде.

Он вздыхает.

— Ростислав не скажет, что я снова вмешиваюсь?

— Не скажет. Я буду обязана.

Закончив приготовления, я протягиваю первую бутылочку Ярославу, вторую вручаю Роме. Тот категорично отказывается.

— Бери. Ну же, Ром, Ромка, надо позавтракать. Ты же нервничаешь как раз из-за голода. Малыш... Ромочка-а-а. Ар-р! Бери, а то Ярику отдам!

Рома вцепляется в бутылку так, словно она стала золотой, и я смеюсь.

— Савелий, прости, твои крестники завтракают.

— Представляю себе. — Он наконец-то улыбается. Голос звучит практически ровно: видимо, с разминкой Исса закончил. — Хорошо, Рада, я узнаю про этого бизнесмена все, что смогу, и перезвоню. Но даже если он и родственник какой-то, ты уверена, что хочешь родниться? Непонятно, что там за человек вообще.

— Я должна убедиться, что не потеряла рассудок. Потому что вчера мне показалось, что уже. Как же он похож! Безумие.

— Ты опять меня пугаешь. Ладно, я скину контакты врача, обязательно сходи.

Ромка чуть не роняет бутылочку, и я, наученная опытом, ловко ее подхватываю. Возвращаю сыну и улыбаюсь, убирая с его лба чуть влажные волосы.

Наверное, так думает каждая мамочка, но я руку дам на отсечение, что мои дети самые красивые в мире. На них буквально невозможно налюбоваться. Все остальные пункты мы с Адамом завалили, однако в этом вопросе определенно постарались.