Секунду спустя я уже сижу прямо на преподавательском столе, а мой непредсказуемый мужчина устраивается напротив. Прижимает меня к себе так сильно, будто только что поймал на попытке побега и боится отпустить… 

Одна его ладонь ползет по моему бедру вверх, обжигая кожу сквозь тонкий капрон колгот, забираясь под узкую, строгую юбку. Вторая уже вовсю блуждает под теплой ангоровой кофтой, исследует талию и живот, заставляя меня вздрагивать, поднимается к груди. 

Нескромно, нагло, неправильно… Но от этого только сильнее разгорается желание… 

Мои руки на его широких плечах, мощной шее, мускулистом торсе, под пиджаком – всюду… 

Вилен оставляет мои губы, но лишь для того, чтобы покрыть жадными поцелуями щеки, скулы, подбородок, а потом переключиться на ушко, чуть прикусить мочку и двинуться вниз к шее. 

Запрокидываю голову назад и на мгновение приоткрываю глаза. 

Безумие… 

- Виле-ен, остановись, - постанываю на выдохе и впиваюсь ногтями в его мышцы. – Мы же в университете, - последний аргумент, на котором мои силы на сопротивление иссякают. 

Но на Вилена эти слова действуют как ледяной душ. Хорошо, хоть в ком-то из нас еще живы воля и рассудок. Мужчина отпускает меня и делает пару широких шагов назад. 
Останавливается, пряча руки в карманы брюк. Дышит тяжело, испепеляет меня замутненным страстью взглядом. Но в его глазах нет ни намека на нежность. Он будто злится на меня. 

Судорожно всхлипнув, соскальзываю со стола и поспешно поправляю одежду. Пытаюсь привести в порядок растрепанные Виленом волосы, но оставляю свои тщетные попытки, а вместо этого обхватываю себя руками. Ощущаю волны дрожи, прокатывающиеся по телу. 

И молчу, сжимая припухшие, пылающие после поцелуев губы… Если заговорю, срывающийся голос выдаст меня с головой. 

- А ты больше не та скромница, какой казалась, - хрипло выдает Вилен. - И как часто ты набрасываешься на мужчин с поцелуями? 

Эти слова больно бьют, осколками врезаются в душу. Мои глаза начинает щипать от обиды, но я запрещаю себе плакать при нем. 

- Ты вернулся, чтобы издеваться надо мной? – произношу медленно. 

И да, голос-предатель все-таки срывается. 

- Нет, - отрезает Вилен и невозмутимо принимается собирать свои вещи. – Я приехал в Россию, чтобы взяться за ум, найти престижную работу… 

Он специально повторяет мои слова, сказанные ему в Таиланде. Мои упреки…  

Вот только полюбила я именно того бесшабашного и безответственного наглеца, каким он был. А этот «костюм ходячий» я не узнаю… 

- …и жениться, - заканчивает Вилен, не глядя на меня. 

Сердце останавливается, из легких вышибает весь воздух, а вместе с ним и последнюю надежду вернуть любимого. Сама виновата – потеряла… 

- Ты женишься? – жалобно сиплю я, и мне самой противен звук моего голоса. – Когда? 

- Планировал через пару месяцев, - обводит меня долгим, но пустым взглядом, - максимум, полгода, но… 

- Поздравляю, - выдавливаю из себя, не позволяя ему закончить фразу, и резко направляюсь к выходу. 

- А ты все-таки послушалась Изольду Генриховну и сошлась со Львом? – не выдержав, бросает мне вслед Вилен. 

- При чем тут мама? – хмыкаю, оглядываясь на полпути. – Я сама так решила, - зачем-то вру. - Мы со Львом сблизились после Таиланда. 

- Насколько сблизились? – медведем рычит Вилен. 

Какое ему дело? Приехал жениться, так пусть за невестой своей следит!  

Злость и ревность парализуют разум, отключая его, а меня саму превращая в бесчувственную стерву. 

- Настолько, что я выхожу за него замуж, а после Нового года мы переезжаем в Канаду, - выпаливаю на одном дыхании, но при этом не смотрю на Вилена: лгать ему в лицо не хватает наглости.