Очередной громкий вздох поведал мне о том, что мой собеседник устал изображать жилетку.

— И что ты пыхтишь? Лучше скажи, как нам отсюда выбираться, — проворчала я прямо в уже порядком увлажненную макушку. — И вообще, ты когда в последний раз мылся? От тебя псиной несет.

Сокамерник рыкнул и отошел.

— Не вредничай, — буркнула, утирая слезы.

Все, хватит ныть, надо что-то придумывать. А что тут придумаешь? За дверью все стихло, но выйти я туда ни за что не соглашусь. А вдруг страшилка зубастая притаилась и только и ждет, когда я сама высунусь? Может здесь есть другой выход? Надо проверить.

Включила многострадальный телефон, повздыхала над тем, что зарядки осталось тридцать процентов, и пошла осматривать камеру. А осматривать тут особо и нечего. Каморка три на три, солома в углу и плошка с водой. Вот и вся обстановка. И, конечно же, никаких дверей, кроме той, через которую я сюда вошла. Про окна и говорить нечего.

— Какое-то у тебя жилище не обустроенное, — посетовала, посветив на зверюгу.

Серый рыкнул и отвернулся.

— Ну что, сбегать будем, или как? — попыталась наладить контакт с оскорбленным населением каземата.

Ответом мне были тишина и нервно дернувшийся хвост. А меж тем с момента моего побега прошло уже приличное время, и мне захотелось уединиться. Не то чтобы вот прям сейчас, но если в дверь начнут ломиться чудища, может и казус приключиться.

— Пошли сбегать, а? — взмолилась я, мелкими шажками продвигаясь к двери.

А этот предатель засеменил в обратную сторону.

— Вот трус! Неужели ты бросишь девушку в беде? — возмутилась я.

Ответом мне было невразумительное ворчание. Надо же, вроде в зверином обличье, а ворчит, как заправский зануда!

— Ну и ладно! Я сама нас спасу!

Подошла к двери и уже протянула руку к засову, как вдруг с той стороны кто-то постучал.

— Кто там? — пискнула я, пятясь к своему вредному соседу.

— Избранная, мы вас обыскались! — радостно заголосили с той стороны. — Счастье-то какое! Нашлась, спасительница! Нашлась, родненькая!

— Видел, как меня там любят? — кивнула я на дверь, обращаясь к сокамернику. — Ну что, пойдешь со мной? Я за тебя словечко замолвлю.

Зверь фыркнул, прикрывая морду лапой, и величественно прошествовал к соломенной лежанке в углу.

— Ну и сиди здесь, — обиделась я. — А я пойду. И меня там, между прочим, накормят.

Пес поднял голову, повел носом, но не соблазнился. Только тяжко вздохнул и отвернулся, положив лохматую морду на лапы.

— Как знаешь, — сдалась я и направилась к двери, за которой все продолжали причитать и радоваться.

Уже положила руку на засов, как по запястью больно ударила тяжелая лапа. А потом этот хам еще и зарычал.

— Фу! — непроизвольно крикнула я, прижавшись спиной к двери и на ощупь открывая засов.

Так и вылетела в распахнувшуюся дверь, спиной вперед. Меня тут же потянули в сторону, а дверь захлопнули прямо перед оскаленной пастью разошедшегося зверюги.

В коридоре столпилось человек десять. Были тут как женщины в черных платьях и фартуках, так и мужчины, тоже в черной робе. Половина присутствующих держали факелы, а остальные вооружились деревянными палками, наподобие двузубых вил.

— Э-это вы на сенокос собрались, или меня так рады видеть? — вжавшись в стену, проблеяла я.

— Испугалась, бедненькая, — запричитала мадама в черном. — Сейчас мы вас и помоем, и покормим, вон худенькая какая да бледная, совсем бескровная, наверное.

— И спать уложим, — подхватила вторая, сграбастав меня под руку.

Так меня и повели по подвальному коридору. Впереди трое мужчин — почетный эскорт, по бокам тетки, а все остальные в хвосте это уже свита, наверное. Когда до выхода к лестнице оставалось всего ничего, одна из дверей приоткрылась и оттуда высунулась безносая серая морда с крокодильими зубищами.