Я поняла. И от этого начала напрягаться. Пара сотен? Да я хорошо, если пару десятков знаю…

— А дальше? — спрашиваю упавшим голосом.

— А дальше итоговый экзамен. Демонстрация магии перед комиссией. Он у всех по-разному проходит. Обычно достаточно просто создать магический шар или щит. Ну, или ещё что-то, если попросят. В общем, ничего сложного, как видишь!

Микела заканчивает прихорашиваться и только сейчас замечает, что я расстроилась.

— Ты чего, Ли? — спрашивает тихо и подаётся вперёд.

— Я не сдам всё это! — шепчу огорчённо. — Ни в жизнь не сдам. Я ведь не готовилась, я историю искусств учила и техники живописи.

— Эй, — Микела находит мою ладонь и сжимает её. — Ты всё сдашь, слышишь? Ты решила поступить, и ты поступишь! Ты умная девочка, тебя учил сам господин Раф!

— Да, его ещё папа нанял, — вздыхаю я.

— Вот видишь, — подхватывает Микела. — А твой папа был профессором магии, он знал толк в учителях!

— А артефакты?

— А что — артефакты? — не понимает Микела.

— Это такая скука! Я знаю только штук двадцать, да и то…

— Значит, сегодня узнаешь все остальные! У меня все учебники с собой!

— А магия…

— У тебя ведь огонь? — хмурится Микела. — Не припомню, правда, когда ты им пользовалась в последний раз.

— Потому что я этого не люблю.

Отвожу глаза. Но мы обе с Микелой понимаем, что это значит. Не люблю — значит, не могу. Не то, чтобы я пустышка. Пачку искр я, возможно, из себя и выдавлю, но целый магический шар? Ни в жизнь.

Возможно, поэтому я и искала старательно в себе другие таланты. А найдя их в рисовании — развивала с отчаянным фанатизмом. Чтобы не чувствовать себя совсем уж ущербной.

— А знаешь что? — нарочито весело восклицает Микела. — Давай-ка всё по порядку! Будем решать проблемы по мере их поступления. Для начала сдадим первые два экзамена, а уж там как-нибудь и оставшийся. Кто знает, вдруг, они вспомнят о заслугах твоего отца и сделают поблажку? А? Такое ведь тоже может быть!

— Папа работал здесь всего год перед смертью, и это было слишком давно…

— Но ведь работал! Всё, Ли, кончай хандрить! Мы поступим обе, точно тебе говорю! О, кажется, приехали!

Карета останавливается. Лиам открывает для нас дверцу. Я выхожу из экипажа вслед за Микелой. Вокруг невообразимая суета. Все снуют туда-сюда с чемоданами, списками поступающих, ключами от комнат.

И, пока Лиам выгружает наш багаж, а Микела старательно диктует милому старичку в чёрной мантии наши имена, я задираю голову, чтобы рассмотреть вблизи величественное здание из серого камня.

Башни уходят высоко в небо и словно разрезают его своими верхушками. Вокруг них горделиво парят орлы.

Ну, здравствуй, Академия Стихий!

Лиам придерживает дверь, пропуская нас вперёд. Мы переступаем порог комнаты. Судя по опустившися уголкам рта Микелы, та разочарована.

Комната правильной квадратной формы. Две односпальные кровати по краям у стен. Два письменных стола. Платяной шкаф. Зеркало.

— Нда уж, — протягивает Микела. — Негусто.

— А по-моему, очень даже миленько, — я прохожу через всю комнату и выглядываю в окно, которое выходит на обратную сторону замка.

Стекло нагрето солнцем. Жмурюсь от яркого света и приставляю ладонь козырьком. За окном, сколько хватает глаз, простирается залитая солнцем долина. Над виднеющимися впереди зелёными холмами парят птицы. Столько простора и света! Живя в городе, от подобного отвыкаешь.

Сдержанно прощаемся с Лиамом. Микеле не терпится выпроводить своего пожилого надзирателя и начать наслаждаться свободой. Я же замечаю слезинку в уголке глаза верного слуги Саурондов и его прощальное объятие слишком порывистое, нервное: