Он не договаривает. Я вздрагиваю от громкого хлопанья двери, и только тогда поднимаю лицо. Тёмно-зелёные глаза матери смотрят с сочувствием. Она тянет меня за руки и усаживает рядом с собой на диван.

Протягивает кремовый шёлковый платочек с вышитыми на нём инициалами. Я высмаркиваюсь, тру глаза и спешу ей пожаловаться:

— Лорд Армунд говорит, что послезавтра я выхожу замуж, — голос дрожит, к горлу подступает икота. — Представляешь?

С надеждой заглядываю ей в глаза, рассчитывая увидеть в них удивление, испуг, гнев, сочувствие. Но мама лишь улыбается:

— Милая, все когда-нибудь выходят замуж. Такова жизнь.

— Но… но не за тех, кого впервые видят! — потрясённо шепчу я, всматриваясь в мать и понимая.

Она знала?! Знала…

— Ты знала об этом? Знала и ничего мне не сказала?

— Нет, милая, не совсем, — качает головой и отводит взгляд. — Видишь ли, всё решилось этим утром. Пока тебя не было дома.

Я окончательно перестаю понимать что-либо. Встаю на ноги, не обращая внимания, что шёлковый платочек падает на паркет. Делаю несколько шагов. Обхватываю себя руками за плечи и задаю новый вопрос:

— Кто отдаёт дочь замуж за пару часов? Без её согласия? За какого-то подозрительного типа? Вам что, совсем-совсем на меня наплевать?

На последнем слове мать морщится. Леди не должна так выражаться. Пле-вать.

— Леди не должна так выражаться, — оскорблённо говорит мать.

Я горько усмехаюсь: как предсказуемо.

— А что должна делать леди? Ложиться под первого встречного?

То, что случается дальше, становится для меня полной неожиданностью. Мама в пару шагов оказывается рядом, а в следующий миг мою щёку обжигает звонкая пощёчина.

Я потрясённо ахаю и прижимаю обе ладони к горящей щеке. Во все глаза смотрю на мать. Меня никогда не били. Никогда. Это полный шок.

Очевидно, мать тоже понимает, что перегнула палку. В её глазах снова сочувствие. Тянет ко мне руки и делает шаг:

— Прости, Лианда… милая…

Но я отступаю назад, не позволяя ей приблизиться. Щека горит, в ушах всё ещё стоит хлёсткий звук и звон.

— Послушай, — не теряет надежды мать. — Когда такой человек, как лорд Грейвуд проявляет интерес, раздумывать долго нельзя. Где он, и где мы! Да мы и мечтать не могли о том, чтобы породниться с ним! Лорд Грейвуд, он…

Да сколько можно уже? Лорд Грейвуд тут, лорд Грейвуд там… хватит!

— Не хочу! — шепчу я, зажимая ладонями уши. — Я не выйду за него замуж! Никогда!

— Я тебя не узнаю, Лианда, — в голосе мамы сквозит раздражение. — Ты сама на себя не похожа сегодня! Странно себя ведёшь! И очень вызывающе. Я начинаю думать, что Аарон был прав насчёт розг…

— Он тёмный! — перебиваю я невоспитанно, но, похоже, сегодня мне терять уже нечего. Я и так нарушила все нормы приличий. Но во взгляде мамы недоумение, и я поясняю. — Он владеет магией теней!

— И что с того? — мама и вправду не понимает?

— Перед смертью папа просил меня держаться подальше от тёмных! Я рассказывала тебе, помнишь?

— Прекращай! — обрывает меня мать. — Не желаю слушать эти глупости! Твой никчёмный папаша спятил на старости лет! Сошёл с ума! Нёс разный вздор!

— Папа не был сумасшедшим, он был профессором и исследователем, — шепчу я дрожащими губами.

Мы с отцом были очень близки и сейчас мне больно слышать о нём плохие слова.

— Никчёмным фантазёром! Вот, кем он был! — выкрикивает мать. Никогда я не видела её в такой ярости. Её глаза сверкают, на щеках выступают красные пятна. — Неудачником! Я отдала ему лучшие годы, а он что? Испоганил мне жизнь! Оставил нас без гроша! Ненавижу!

— Не говори так, не надо, — прошу я.

Мама вздыхает. Подходит ко мне. Я напрягаюсь, с опаской смотрю на неё. Снова ударит? Но мать берёт меня за плечи, смотрит в глаза и чеканит каждое слово: