Прямиком из торгового центра мы поехали в просторную квартиру в самом центре Касабланки, которую мой новый знакомый делил со своим дядей. Как выяснилось позже, за одни сутки в этих апартаментах скапливалось от трех до десяти мужчин. Впрочем, количество арабов могло стихийно меняться, неизменным оставался только какой-то неестественный для нашего менталитета стадный инстинкт. Вместе они неторопливо ели, решали профессиональные дела, совершали покупки, встречались с девушками, танцевали в марокканских клубах, гуляли у океана и, я бы даже не удивилась, если бы и пописать они ходили дружной толпой.

Спасало ситуацию только то, что тот самый дядя Юсуфа когда – то был в Касабланке важной политической фигурой, а потому этот не размыкаемый мужской круг регулярно пополнялся весьма интересными людьми. Никогда раньше за такой короткий срок в стенах одного интерьера я не встречала одновременно политиков, адвокатов, американских бизнесменов с арабскими корнями и разномастных творцов.

Многие гости являлись на огонек со спутницами. Одна из них, с роскошным бюстом и шквальным обаянием была, как выяснилось позже, дорогой парижской проституткой. Я не помню ее имени, помню только, что отвести от нее взгляд было тяжело даже мне. Представьте, что творилось в ее обществе с мужчинами? То, как они пила виски, как смеялась, флиртовала, вела беседу и даже гладила свои роскошные каштановые волосы ощутимо электризовалось атмосферу вокруг нее. Вместе с этой эффектной штучкой и еще парой друзей Юсуфа со спутницами мы отправились в самый роскошный местный клуб.

Ночью той пятницы мне показалось, что я попала не на дискотеку, а в прошлый век на вечеринку Великого Гэтсби. Все вокруг сияло стразами, переливалось фейерверками света, искрилось дорогим шампанским. К слову, и мужчины и женщины в этом заведении были на редкость хороши собой. Мне страшно льстило внимание незнакомцев, которые наперебой предлагали мне то бокал, то танец, то просто свое восторженное общество. В новом черном платье с открытой спиной и с красным диором на губах в ту ночь я пережила оглушительный успех у противоположного пола.

К счастью, Юсуф не сгорал от ревности, как сопливый мальчишка, массовое поклонение моей красоте его, кажется, только раззадорило. Он подошел ко мне на танцполе и сделал аккуратный, но интимный жест, не оставляющий у публики сомнений. “Эта женщина – моя,” – сообщил он без слов окружающим, целуя меня в висок. Мне это понравилось.

''Слушай, ты такая эффектная, что ты там делаешь в России? Работаешь моделью?'' – спросила у меня роскошная француженка, когда мы вместе красили губы в туалете ночного клуба.

'' Я – журналист”, – улыбнулась я в ответ на ее комплимент. Она будто слегка разочаровалась.

“С твоей внешностью в Париже ты могла бы зарабатывать от пяти до пятнадцати штук евро в неделю,'' – многозначительно добавила она и загадочно улыбнулась.

В тот момент я поняла, что фам фаталь зарабатывает проституцией. Эта французская манкость в сочетании с неприкрытой порочностью ее профессии вызывали во мне не то жалость, не то зависть, переходящую в восторг. Оставаться равнодушной к этой блуднице было невозможным. Той ночью я спросила у Юсуфа прямо, как часто его друзья приглашают в компанию платный эскорт. От неожиданности вопроса он даже поперхнулся. Как выяснилось, он и понятия не имел, что один из его друзей купил себе даму на выходные.

“Знаешь, – брезгливо подытожил он, – мне плевать, кому она продает свою задницу, это её выбор.'' Я с облегчением вздохнула. Я ничего не имею против элитных проституток, но вставать в один ряд даже с самыми роскошными платными девками мне отчаянно не хотелось. Мне хотелось верить, что всё, что происходит между мной и Юсуфом, исключительно по любви.