– Доброй ночи, дорогие леди! Завтра нас покинут… – он сделал паузу.

Мы затаили дыхание. Тишина в зале стала звенящей. Казалось, было слышно, как за окном падают снежинки.

– Сантала Лим и Матильна Треурель, прощайте! – не стал рассусоливать герцог.

С драгоценным звоном на пол без чувств рухнула Матильна.

Если бы упала и Сантала, честное слово, я решила бы, что, попрощавшись, Рагрияр прикончил обеих. Однако та стояла смертельно побледневшая, но живая. Правда, на представлении я пропустила имя этой девушки, однако сейчас, судя по её виду, не приходилось сомневаться, что именно она – одна из двух отсеянных.

Итак, насчёт «костюма новогодней ёлки» я оказалась права. Это была проверка на жадность и полное отсутствие вкуса. Хотя платье Санталы ничем особо не выделялось – не лучше и не хуже, чем у других. Может быть, она плохо танцевала? Или герцогу не понравился хищный блеск в её глазах? В семье должен быть только один хищник, считает Рагрияр?

Тем временем Агардэн поднял Матильну с пола и куда-то понёс её. Надеюсь, не сразу за ворота. А то с него станется. Выставит из замка прямо без чувств. Точнее, выложит.

***

После сегодняшних многочисленных танцев желание было только одно – рухнуть спать. Однако стоило оказаться в кровати, выяснилось, что сна ни в одном глазу.

– Аринэль, – обратилась я к соседке, также вертевшейся с боку на бок, – скажи, ты тоже считаешь герцога дико привлекательным?

Мне показалось или она тяжело вздохнула?

– Видишь ли, я эльфийка, – начала Аринэль как-то издалека. – А у эльфов вовсе не растут бороды. Так что, сама понимаешь, мужчина, который выглядит хроническим завсегдатаем трактиров, не снился мне и в страшном сне.

– Дай пять, – я протянула ей руку через проход между кроватями.

Эльфийка оторопело уставилась на меня – с чего это я?

– У нас так делают, когда полностью согласен с собеседником, – пояснила ей.

Аринэль улыбнулась и пожала мою пятерню.

– Но дело не только в растительности на его лице, – продолжала эльфийка. – Стрижки у нас тоже не приняты. Поэтому, на мой взгляд, и короткие волосы выглядят дикостью. Но а если отвлечься от внешности, боюсь, он ещё и весьма груб.

– Одним словом, я так понимаю, ты тоже вовсе не рвёшься выиграть главный приз?

– Ни я, ни мои соплеменницы, – с уверенностью ответила она и за других эльфиек. – Однако остальные, боюсь, в битве за победу не пожалеют ни зубов, ни ногтей… ни жизни соперницы.

– Даже так? – ужаснулась я. – И это несмотря на опасность самой погибнуть в постели этого чудовища?

– А что ты хотела? Здесь бьются за титул герцогини. А в постели с женой герцог ведь должен надевать ошейник. Правда, никому не известно, куда и как пропала мать Рагрияра.

– Ты… ты хочешь сказать, что предыдущий герцог её порвал?! – я аж привстала на кровати.

– Говорю же – не знаю. Никто не знает. Факт в том, что в замке её нет. И уже давно её никто не видел.

Сон у меня пропал окончательно. Хотя усталость никуда не делась. Так я и проворочалась почти до самого рассвета.

***

Утром я встала невыспавшаяся. Аппетита не было даже в зачатках. Поэтому в столовую вовсе не пошла.

Вместо этого отправилась к Агардэну – очень хотелось спросить, куда же подевалась мать Рагрияра. Уж он-то должен знать.

Дорогу к покоям этого манипулятора я уже выучила. Подошла к дверям, постучала. Никто не ответил. Не слышит что ли?

Толкнула дверь – она отворилась легко.

– Лорд Агардэн? – позвала я.

Тишина.

Одна из дверей, выходящих в гостиную, была приоткрыта. Я заглянула в неё. Это оказался кабинет. Только распорядителя не было и здесь.

Не знаю, что сподвигло меня приблизиться к массивному письменному столу. На нём хватало всяких бумаг, но моё внимание сразу привлёк серебряный амулет. Почти такой же я видела на груди у Рагрияра. Но этот выглядел более изящным, и глаза волку заменяли не голубые бриллианты, а аквамарины.