–Ты в порядке? – спросила я у него.

– Я?? – с почти истеричным недоумением спросил парень.

– Выглядишь возбужденным. – мне пришлось сложиться вдвое, чтобы восстановить дыхание. В голове полный хаос… злость, от незавершенности того, на что наконец решилась, и … облегчение? Ветер подул в лицо. Как же приятно…

А теперь что? Ведь почти дошла. Сложнее всего было решиться и сделать финальный шаг.

– Соображаешь, что ты делаешь? – ему непросто было найти слова: растерянность и опасение не давали мыслям собраться.

– Тебе какое дело? Зачем ты влез вообще?

– Я увидел тебя, остановил машину. Говорил сначала, потом кричал, но ты никак не реагировала.

Я посмотрела за перила на выпавший плеер на шоссе, парень медленно сделал шаг ко мне.

– Билли., – я выдохнула.

– Какой еще Билли? – у парня в глазах отчетливо читалось полное непонимание происходящего. Он смотрел на меня как на сумасшедшую.

– Какая. Билли Холидей…, – окинула молодого человека взглядом еще раз. На вид ему было около 28. Надет на парне был дорогой костюм, белая рубашка, блестящие черные туфли. У него было крепкое строение тела, темные волосы, темно-карие глаза, ровный заостренный нос.

Я бахнулась на асфальт, расслабила спину, опираясь на каменную колонну моста. Смотрела в никуда и думала о том, насколько мне было одиноко. Мало кто понимал, о чем я думаю, что меня волнует долгие годы, а мне в итоге уже лень было объяснять. Я настолько привыкла к тому, что люди поверхностны. Откуда взялась эта необходимость всех и каждого достижения уровня псевдо-гламура любой ценой и продвижение инстаграма? Потребления пива в дешевом баре, бессмысленных сплетен о третьих лицах, не присутствующих при этом битье языка о зубы? Постепенно каждый неизбежно становится частью этого процесса. И даже я не исключение.

Словно пропаганда новой продукции, словно политическая агитация, словно опасный вирус мы сами проводим друг другу калибрацию точки зрения.

В поток моих мыслей внезапно врезался голос парня:

– Все в порядке. Слушай, что бы там ни случилось… Оно того не стоит.

– Я не хочу сейчас разговаривать, – я перебила.

– Хорошо. – Он запнулся на минуту, беспомощно глядя на меня, не в состоянии подобрать правильных слов, поджав губы. – Садись в машину, я подвезу – Парень подошел и протянул руку, чтобы помочь встать.

– В психушку? Обойдешься – я просто смотрела на него в ответ, не протянув руку, затем отвела взгляд.

– Обещаю в психушку не везти – он выглядел теперь более расслабленно. – Но я не хочу оставлять тебя здесь одну.

– С чего ты взял вообще, что я сяду в машину к какому-то незнакомому чуваку?

– Аа, – он поднял брови. – То есть минуту назад ты хотела покончить жизнь самоубийством, а сейчас тебя волнует, что будет, если я увезу тебя в неизвестном направлении?

Он улыбнулся. И в этом было что-то… Иронично, но как-то по-доброму, пытаясь хоть как-то приободрить.

Он не был идеальным, моделе-подобным типом с отращенной прядью волос, которой можно махать, как гривой и думать, что в комбинации с хищным отрепетированным прищуром это невероятно привлекательно.

Совсем нет.

Это был тот человек, который одной глубиной своего взгляда способен передать, как тебя понимает без единого слова и насколько глубоко чувствует. Этим лишь одним взглядом он способен превратить самых идеальных моделей в дешевую бутафорию из пластика и воска на своем фоне.

Я глубоко вздохнула, подумав о том, что, если бы не он, я лежала бы сейчас на том шоссе. И выбора, что делать дальше, у меня действительно больше бы не было. Откуда только во мне столько агрессии?

– Ты прав. – я выдохнула. – Но домой я тоже не поеду. Не хочу.