– Хорошо, если ты хочешь вернуться домой раньше, я тебе в этом помогу. Дождись только начала зимы, когда вы с Эмом опять приедете ко мне на учёбу.

Домой Невешайнос, можно сказать не шёл, а летел, хотя и нёс в руках полную корзину орехов. До дома оставалось не больше часа ходьбы, когда какое-то шестое чувство заставило его обернуться: волки, пять штук. И впереди на этот раз его старая знакомая волчица, у которой отрублено левое ухо. За ней, видимо, самец, двое молодых, а на порядочном расстоянии от них ковыляет тоже старый знакомый – волк без передней правой ноги.

Первой мыслью было бежать, бросить корзинку и бежать. Благо волшебные сапоги могли унести его от любой лошади. Но ведь волки бегают быстрее лошадей. Из оружия был только охотничий нож. И снега, который спас в тот раз, нет, только сухие листья под ногами. Звери неслись большими скачками, думать было некогда. Тул огляделся, увидел в стороне развесистый дуб и припустился к нему изо всех сил. Корзину взял с собой. По дороге несколькими ударами ножа отрубил молодую берёзку, двумя-тремя махами очистил её от ветвей и, подбежав к дубу, снял сапоги, закинул их в развилку, цепляясь руками– ногами, забрался сам, зацепив предварительно ручку корзины ремнём. И едва успел втянуть в эту же развилку корзину, как волки, подбежав, окружили дуб с четырёх сторон. Вскоре приковылял и безногий волк. Звери тяжело дышали, видно было, что гнались за Тулом они давно. Наверное, где-то наткнулись на его следы, и волчица повела свою новую семью мстить за гибель первого супруга. С высунутых языков капала слюна. Звери были гладкие, с ровной блестящей шерстью. За Тулом на этот раз их гнал не голод, а жажда мести.

Понимая, что их пленник никуда не денется, они сначала уселись под деревом, а молодые даже легли. Тул между тем, повесив корзинку на сучок, выше того сука на котором сидел сам, мастерил с помощью ножа из гибкой ветки дуба подобие камнеметательной машины, о которой он читал зимой в одной из книг у сударыни Липы. Вот он, наконец, сделал и, используя орех в качестве снаряда, угодил почти в глаз волчице. Такая дерзость будущей добычи глубоко возмутила старую разбойницу и она совсем по-собачьи взвизгнув от боли, недовольным рыком подняла отдыхающее семейство. Дескать, ишь, расселись, когда дело ещё не сделано. Самец подпрыгнул, пытаясь достать Тула. И хотя тот сидел на высоте не менее шести локтей, зубы самца лязгнули возле самой ноги Тула.

– Ого, ты, я вижу, наловчился прыгать, – отметил Тул и перебрался на следующий сук, не такой широкий и удобный, но зато вполне безопасный. И вовремя, потому что волчица показала себя ещё лучшим прыгуном и, если бы первой прыгнула она, то трудно сказать, чем бы дело кончилось для Тула. Во всяком случае, в ногу ему она бы вцепилась. Но теперь он был в полной безопасности. Была еда – орехи, на дне глиняной фляжки плескалось немного воды. Но сколько времени можно было выдержать эту осаду?

Тул выстрелил ещё и на этот раз попал волчице по лбу. Судя по тому, как она дёрнулась, больно. Молодые вопросительно посмотрели на мать. Она что-то им ответила и начались состязания, кто выше прыгнет. Но новая позиция Тула была недосягаема для зверей. Осенний день клонился к закату.

– А ведь, пожалуй, они могут взять меня измором, – подумал Тул. – Наши меня сегодня не хватятся, подумают, что я остался ночевать у сударыни Липы. Да и завтра начнут беспокоится только к вечеру. А на этой ветке не заснёшь, надо поискать поудобнее.

Оглядев дуб внимательно, Невешайнос увидел, что немного выше основной ствол разделяется на три части, образуя удобное сиденье даже с двумя спинками. Третий отходил почти горизонтально, что позволяло вытянуть ноги. Звери были явно разочарованы новым перемещением своего пленника и, прекратив бесполезные прыжки, улеглись под деревом, нам, мол, спешить некуда. Но после нескольких метких выстрелов Тула, одним из которых он попал в глаз волку, по команде волчицы отошли на безопасное расстояние и там улеглись.