Отчаиваться тогда стал охотник, не желал он вернуться в город ни с чем. Благополучию это бы не сделало удара, да только гадко становилось Алесу от мысли, что впервые за много лет не выполнит он своего заказа. Покуда жили люди – все величали лесного царя, да боялись. Немногие выходили на бой с бурым зверем, а тех, кто все-таки решался, называли «отпетыми». Вот и стал для Алеса тот заказ вызовом.

На шестой день Алес услышал рев, сотрясающий макушки деревьев. Добирался охотник не долго до того, кто ревел, а когда добрался – обомлел. Хозяин леса, да такой большой, что в ловушке ведмежьей поместился лишь край лапы.

Он был спокойным. Сидел, рассматривал кусок метала, повисший на лапе. На спине зверя были плетёные хвостики косматой шерсти. В глазах же его словно теплился огонек разума. Охотник замер. Он слышал из легенд о берендеях – про людей, обворощенных в косолапых, и каждый раз, с младых лет он с недоверием фыркал и щурил, отводил взгляд.

Между тем Алес и теперь щурился – он не верил, что этот берложник был настолько велик. Охотник тихо, привычными движениями, словно кошка, забрался на древо. Зверь закончил изучать сковавшую ловушку, встал и навалился на нее всем своим весом так, что та разжалася. Косолапый вновь издал оглушающий рев.

Алес навел ружье на зверя и замер – зверь нашел его. Опытный охотник пропитался тем страхом, которым ему запомнилась первая охота. В голове его пронеслись воспоминания. Еще, когда он был неопытным, и вышел один на один с добычей, когда огромное, пышущее жаром тело сохатого лося неслось на него, Алес замер и не мог нечего сделать. Тогда ему пришлось сделать огромное усилие над собой, чтобы заполучить первую добычу.

И сейчас ему приходилось делать над собой усилие, и сейчас он боялся зверя. А в косолапом не было страха, косолапый быстро понял, чего хочет охотник, от того в звере была только ненависть к Алесу. Огромными лапами, медлительно, с ужасающей ритмичностью движений, зверь навалился на ствол и ствол начал трещать.

Услышав треск и почувствовав, как дерево валится, Алес очнулся, он осмелел от страха, вскинул ружье и выстрелил. Зверь отступил. Он отшатнулся больше от того, что его застал врасплох громкий звук, чем от того, что заряд ему навредил. Алес спрыгнул с накренившегося дерева и понял, он не знает, что теперь делать – пуля не пробила череп.

Бурый держался поодаль рассматривая своего врага. Алес не мог отделаться от чувства, что перед ним разумное существо. Зверь смог обезвредить ловушку, и теперь держится на почтительном расстоянии, как будто он понял, чем чревата схватка, и не хочет вступать в битву. Тогда охотник всерьез задумался над тем, не персонаж ли это бабушкиных сказов перед ним сидит.

«Берендей – это обворощенный в потапыча человек. Чтобы обратить такого назад, нужно надеть на него какую-нибудь одежду» Так думал Алес. Он осмотрел себя, перевел взгляд на врага. Ничего, что на себе носил охотник не смогло бы налезть на зверя. Только поясом можно было опоясать берендееву лапу. Но Алес не собирался лезть на него, в несколько раз превышавшего по размеру и весу не то, что охотника, а своих родичей. Охотник снял с себя ремень, заменил его веревкой и бросил его берендею, понадеявшись на то, что тот сам оденется.

Зверь словно потерял рассудок. Он оскалился, протяжно заревел, фыркая мясистыми губами, отшатнулся от одежды. «Точно берендей, да назад только, паскудник, не хочет…» – подумал Алес. Тогда он подошел к ремню, схватил его и, сперва робкими, но постепенно смелеющими шагами пошел на берендея, держа на вытянутой руке пояс. Зверь в панике побежал. Охотник, ошалев, погнался за ним. Бежали долго, а бурый еще и вслепую от накатившего страха, потом зверь встал. Алес, не понимая, повторил за убегающим, как вдруг осознание пронзило голову охотника. Хозяин леса угодил в болото.