Мама, заметив меня, протянула ко мне тонкую руку.

– Доченька, что-то худо мне, – с трудом прошептала она.

– Всё будет хорошо, – я погладила её по запястью в успокаивающем жесте. – Как давно тебе плохо?

– С утра. Мутило, в глазах двоилось.

– Почему сразу меня не позвала? – нахмурилась я.

– Так оно прошло, я и не стала тебя беспокоить, – махнула она рукой. Наверное, все мамы во всех мирах одинаковые!

– Леди Изабелла, отойдите, будьте добры, вы мне мешаете, а тут каждая минута на счету… – громко окликнул меня святоша, строго поджав тонкие губы.

– Погодите, я беседую с матушкой, – стараясь не огрызаться, спокойно ответила ему я, но мужчина всё равно задохнулся от возмущения.

– Что ты ела или пила перед сном? – продолжила спрашивать Джульетту, сама же измерила пульс, оттянула ей веки, проверяя состояние склер и цвет конъюнктивы, оценила размер и реакцию зрачков, осмотрела на предмет отёков.

Взгляд мамы был замутненный, белки покрыты сеточкой красных сосудов. Типичная картина отравления.

– Леди Изабелла! – дал петуха отец Томас. – Вы забываетесь! И чего это вы щупаете болезную? Мне нужно срочно пустить графине кровь!

– Не могу вам этого позволить, – я резко развернулась, остро посмотрев в глаза оппонента, привычно скрестила руки на груди и упрямо вскинула подбородок.

– Что вы себе позволяете? Я лекарь, много жизней спас!

– А если моя матушка понесла дитя? Я читала в какой-то книге, что в таком случае кровопускание опасно для жизни как матери, так и ребёнка.

Отец Томас со щелчком захлопнул рот, обрывая фразу на полуслове, его глубоко посаженные маленькие глазки суетливо забегали.

– Что здесь происходит?! – в дверях возник отец. Он цепко осмотрел нас всех, его серые глаза остановились на лежавшей ничком на кровати Джульетте. Я заметила в их прозрачной глубине тревогу? Надо же! Не показалось!

– Госпоже стало плохо, – вперёд вышла экономка, низко поклонилась хозяину и продолжила: – Мы её сразу же принесли в покои и вызвали отца Томаса.

– Ваша дочь полагает, что леди Джульетта в тягости, – подал голос священник. – Я в том могу убедиться, осмотрев её внимательнее и без посторонних.

– Непраздна? – ахнул граф, и такая надежда расцвела на его лице, и я мимоходом подумала, что ещё не всё потеряно.

– Вполне может быть, – закивал лекарь. – Потому кровопускание отменяется.

– Папа, – я внимательно посмотрела в лицо Мортимера, – нам нужно поговорить. А отец Томас пока пусть осмотрит матушку.

– Поговорить? – опешил граф.

– Да. Это очень важно!

– Загадками говоришь, дочка, – покачал он головой, ещё раз поглядел на жену. Отрывисто кивнул и приказал: – А ну, все на выход! Что столпились? Работы мало?

Пока слуги выметались вон, я наклонилась к матушке:

– Мама, ни в коем случае не давай священнику себя резать. На все вопросы о беременности отвечай положительно.

– Х-хорошо, – круглые глаза женщины о многом мне сказали. – Думаешь, я в положении? – одними губами.

Я лишь пожала плечами, но вслух своих сомнений не выразила. Просто сейчас выдвинутое предположение о её беременности нам только на руку – любой ценой нельзя допустить кровопускания.

– Мистрис Лили, погодите, – окликнула я экономку, которая замыкала выходивших за дверь. – Вы мне тоже нужны.

– Белла, становится интересно, – протянул Мортимер.

Плечи Лили напряглись, но она постаралась не показать вида, лишь кротко поклонилась.

Мы вышли в коридор, прикрыв дверь в опочивальню, где остались лекарь с Джульеттой.

Неподалёку стояло два рыцаря, явно ждавшие графа. Замечательно – мысленно потёрла руки в предвкушении.

– Папа, – ну что же, была не была! – Матушке стало плохо, потому что её отравили.