Соглашаюсь, по идее, у него должна быть тренировка и отключаю звонок. Вызываю такси загород, чтобы заехать за оставшимися вещами Златы.

В машине мысли уже вовсю кружат над тем, что бы такого приготовить и в каких цветах накрыть стол. Сто процентов потребуются живые цветы и красивые дорогие салфетки. Воображаю себе картинки, хоть и понимаю, что бессмысленно. Коттеджа я не видела, но хотя бы коплю идеи как можно организовать эту неформальную бизнес-встречу.

Не замечаю в мыслях, что такси останавливается у ворот. Выхожу, рассматривая наш одноэтажный огромный дом. Навевает тоска, потому что я любила это место.

Столько всего здесь было пережито. Поглаживая кованые витиеватые перекладины, открываю и вхожу на территорию.

Когда оказываюсь у крыльца замираю на секунду, надеясь, что Демида нет. Ну или хотя бы, что здесь нет той девушки. Гараж закрыт, машины на подъездной дороге нет.

Осторожно вхожу не в силах объяснить почему веду себя так, наверное просто жду, что увижу их здесь. Но внутри встречает тишина, поэтому сразу двигаюсь в сторону кабинета Демида, проверить. И только приближаясь к дверям, слышу голоса. Она чуть приоткрыта, поэтому мне удается узнать раздраженный голос Леона.

16. Глава 15.

Прислоняюсь к стене, подслушивая разговор сына и отца. Это неправильно, я понимаю. Просто после всего случившегося, мне так необходимо знать больше, чем я вижу. Понимать хоть что-то. Ведь Демид не удосужился поговорить, просто вывалил ушат говна, а мое сердце настолько изранено, что я даже готова как шпионка подслушивать чужие разговоры.

— Как твои успехи, Леон? Готов к соревнованиям? — голос Демида глубокий и довольно спокойный. Словно его семье не пришел конец.

— Какая тебе разница? — сын огрызается. Поджимаю губы, потому что больно слышать такой тон собственного ребенка .

— Наверно, потому что я твой отец. И мне есть дело до тебя.

Усмехаюсь. Отец… Почему же тогда ты выбрал других женщин, а не своих детей?

— Ты мне не отец! Больше нет! — Леон в сердцах выпаливает самое страшное, что может услышать любой любящий родитель. А то, что Демид любит сына, я знаю наверняка.

— Прекрати, — тяжелый удар ладони по столу, слышу как отодвигается стул. Судя по всему Демид встает из-за стола, — Глупец! Ты понимаешь, чем может закончиться для тебя эта драка? Заявление уже лежит в полиции. На кону твоя будущая карьера. Хватит строить из себя взрослого, Леон. Пожалей мать…

— Вау, батя! Ты вспомнил о маме? Не смей даже говорить о ней, слышишь? Ты не достоин даже ее волоска, ее ноготка. Она у нас самая лучшая, как ты мог променять ее на вот это… Я видел тебя у школы с той шлюхой.

Голос сына дрожит, и я сама пускаю непрошенные слезы. Образ той наглой девицы с белокурыми длинными волосами снова встает перед глазами. Словно кинопленка на репите прокручивается у меня в голове. Отбрасываю подальше, а на стоп поставить не могу.

— Пап, ну как? Наша мама же… Она потрясающая, она самая красивая. Разве это стоит того? — кажется сын не сдерживается и дает волю эмоциям.

— Ты еще мал, чтобы понимать некоторые вещи.

— Знаешь, — Леон усмехается, — Может я и мал, как ты говоришь. Но мама научила меня одному неизменному правилу. Предательство — это удел слабых. Ты слабак, отец!

Сердце в груди бешено рвется наружу, пробивая грудина тараном. Я сдерживаюсь из последних сил, чтобы не вбежать в мрачный кабинет мужа и не вмешаться в разговор, который набирает обороты. Но я не имею право. Ради сына, это его воля.

Но и прекратить подслушивать тоже не получается.

— Я сожалею, что твоя мама узнала об этом так, — и кажется в его голосе действительно проскальзывают нотки сожаления. Совершенно незримые, далекие…