– Ешь, – и добавил, – Ты сумку еще не разобрала? – получив отрицательный ответ, продолжил, – Ну, и хорошо. Завтра пригодится.

Делая вид, что я ем, а сама ковыряясь вилкой в ризотто, спросила:

– Зачем?

– Все завтра.

А назавтра с утра муж усадил меня в машину и повез за город. Через пару часов мы въехали в поселок и подъехали к высокому забору. Нам открыли ворота и мы очутились на одной из лучших в районе баз отдыха. Она находится в лесу, где растут не только хвойные, но и лиственные деревья. И, когда мы пошли гулять после того, как устроились в предоставленном нам доме, я смогла насладиться красотой окружающей природы.

Зелень высоких сосен и елей перемешивалась с яркими красками осенней листвы. Пение птиц, жужжание деловито летающих туда-сюда насекомых, солнечные лучи, то и дело проглядывающие сквозь кроны деревьев, шуршание веток и шишек под ногами, свежий ароматный воздух, присущий только лесу, все это несколько ослабило напряжение, которое сжимало мое сердце. Стало чуть легче дышать.

Вечер, который мы провели у костра, когда муж жарил на решетке мясо и кормил им меня, подкладывая в тарелку самые аппетитные кусочки, и ночь полная нежности и ласки заставили меня на время забыть о… да обо всем.

Возвращаться домой совсем не хотелось. На базе мы, не сговариваясь, оба отключили телефоны, чтобы нас никто не беспокоил. Зато сейчас, в машине по дороге домой, когда мы появились в сети, сразу же посыпались звонки и сообщения. Хотелось сохранить ту тонкую ниточку, связавшую нас с чудесно проведенным временем, и не обрывать ее так быстро, поэтому до приезда домой, ни один из нас так и не взял телефон в руки.

Половину следующего дня я провела в больнице. С утра, узнав, что Иру и её маму перевели из реанимации, я отправилась к ним. На сей раз меня пустили. Поставив пакет с покупками, сделанными специально для них, я села и выслушала очень тяжелый рассказ:

– Мы с Ирочкой переходили дорогу по “зебре”, когда на нас из-за угла вылетел автомобиль. Светофора там нет, было уже довольно темно. Водитель был пьян. Я даже среагировать не успела. Так быстро все произошло. Бывшему мужу не смогли тогда дозвониться. Извините, пожалуйста, что Вас потревожили. Мне просто больше не к кому обратиться. Спасибо Вам. Муж теперь в курсе. Но он сказал, что мы больше не семья, и нам с Ирочкой придется разбираться самим. Врачи говорят, что у дочки очень сложный перелом и пока никаких гарантий не дают. Здесь нас тоже долго держать не будут. Не знаю, как мы будем дальше. Буду как-то выкручиваться. Главное, что смогу работать. Кормить нас теперь некому, – Ирина мама держалась, как могла. Было слышно, что голос иногда срывался, но она не позволила себе ни одной слезинки. Сильная женщина!

Возвращаясь домой ближе к обеду, я все время думала о сложной ситуации, в которой оказалась эта семья. Мне было так жаль девочку, которая пострадала из-за безалаберности взрослых. Я раздумывала, чем я смогу ей помочь, когда, случайно повернув голову в сторону детской площадки, на качелях увидела дочь моего мужа.

Случайно повернув голову в сторону детской площадки, на качелях увидела дочь моего мужа. Я вздохнула и, как бы мне ни хотелось пройти мимо и не добавлять себе новых проблем, я пошла на площадку. Тихонько присев на соседние качели, я присмотревшись, увидела, что Юля наклонила вперед голову, чтобы никто не увидел ее слез, которые падали прямо на школьную юбку и образовали уже небольшое мокрое пятно.

Девочка помотала головой и тихо произнесла:– Дождя, вроде, нет, а у тебя юбка мокрая, – не нашла ничего лучше сказать я и после того, как Юля шмыгнула носом и вытерла руками слезы, добавила, – Бабушка с мамой волноваться будут.