Калеб осмотрелся и решительно заявил:

– Однако, здесь нам троим будет мало места…, – если Вайолет согласилась, то и он последует за ней. Их уже убили, что может быть хуже?

– Найдется другое – это не проблема, – успокоил Жнец и, чувствуя странный порыв, подхватил девочку на руки. Та обвила его шею тонкой ручкой, а второй стала перебирать волосы. Жнецу было очень приятно ее внимание, ласка.

– Какие шелковистые и прямые, не то, что у меня, – посетовала она, колыхнув копной.

– Можно нам взглянуть на дом или то, что от него осталось? – спросил Калеб.

Жнец кивнул:

– Однако, позже, сейчас мы побываем у моего друга, – и протянул ему руку, мальчик взялся за нее, и их окутало тьмой.

Комната опустела, наполняясь легким ароматом потухшего камина. Серая дымка закручивалась спиралью, тянулась в дымоход – ничто больше не намекало на присутствие жильцов.

Жнец не повел детей к их дому, а направился прямиком в госпиталь, где работал его единственный друг – Джек.

Они познакомились, когда Жнец пришел за очередной душой в Уайтчепел8, оказавшись в съемной квартире не самого презентабельного вида. В ту ночь было совершено очередное убийство, город полнился слухами о Потрошителе. Жнецу не было дела до людских волнений – убивает и ладно, главное, выполнять свою работу. На своем веку ему довелось повидать многое, но чтобы убийца так изящно и несколько деликатно обращался с трупом – никогда.

Мужчина бережно держал на ладони вырезанное девичье сердце. Черные глаза в полумраке светились алым блеском, словно перед ним лежал не человеческий орган, а некая святыня. Внезапно он обернулся и увидел Жнеца, но вместо испуга спокойно поприветствовал нежданного гостя:

– Добрый вечер, позвольте мне закончить и можете забрать душу этой леди.

Жнец никуда не торопился.

– Благодарю, это была очень важная операция, но не стойте же, у стола есть приличный и вполне крепкий стул, присаживайтесь.

Он покорил Жнеца своей вежливостью, и тот послушно опустился на скрипнувший стул и стал внимательно наблюдать: убийца уложил орган в стеклянную емкость, стянул окровавленные перчатки, снял защитный халат – черная, гладкая материя скользнула в медицинский саквояж, туда же были убраны и все протертые инструменты. Наконец мужчина поднялся и, подойдя к столу, поставил на него саквояж.

– Прошу вас, я закончил, – он склонил голову.

На простыне лежало вымытое тело с аккуратно разрезанной и раскрытой грудной клеткой. Окровавленные ребра выглядели острыми зубцами, между которых зияла дыра. Еще ни разу Жнецу не доводилось видеть грудную клетку в подробностях, хотя в Корпсгрэйве проводились лекции по человеческой анатомии для всех желающих. Очень многих коллег-дам интересовали мертвые беременные женщины.

– Подскажите, а как вы сделали, чтобы кровь не растеклась? – полюбопытствовал Жнец и осмотрелся – ни на стенах, ни на полу не было пятнышка или лужицы.

– О! Это совсем просто – зажимы, но они необходимы лишь вначале, иначе я бы весь перепачкался, – мужчина достал из саквояжа железный прибор похожий на ножницы, но с тупыми концами, и показал, где на теле пережимал кровеносные сосуды. Собеседник рассказывал занимательнейшие вещи, детально объясняя каждое действие.

– Когда-нибудь человечество сможет проводить колоссальные операции на сердце и других органах, быть может, мы даже сможем побороть смерть, – с усмешкой поведал новый знакомый.

Жнец понимающе кивнул, но сомневался в успехе человечества. Смерть… пока еще не удалось никому победить, отдалить – возможно, но не стать вечным. Такое подвластно лишь вампирам: те умирают по собственному желанию – от тоски, не зная, чем себя занять. Хоть и всячески экспериментировали с мнимыми средствами против них, но от чеснока у некоторых возникала изжога, другие же, наоборот, любили кровь с острым привкусом. Осиновые колья, серебряные кресты – вампиры насмехались над примитивными человеческими способами охоты (хотя сами же и пустили «утку» об этих средствах).