Отсидел три года и после освобождения приехал в Волховстрой, где устроился там учеником сапожника. В том же 1970 году переехал в Великий Устюг, где уже работал инженером. Через год Валерий Нагорный приехал в Лугу. Два года работал в электросетях потом на заводе «Белкозин», где мы и встретились.
Перед тем как писать о нем, я говорил с его женой. К сожалению, она была против освещения некоторых известных мне моментов его личной жизни (она сбежала с ним из родительского дома через окно). Ну что ж, придется без перепетий личной жизни обойтись ограничиться небольшим кусочком воспоминаний его соратника писателя Леонида Бородина.
Встреча после ссылок и лагерей в 1977 году. Крайний слева Леонид Бородин, третий – Валерий Нагорный.
«Кажется, в июне шестьдесят восьмого моим соседом по стенке оказался Валерий Нагорный.
Самый молодой из нашей организации, инженер-физик из первого выпуска по программе квантовой радиоэлектроники, сын полковника СА, когда-то командовавшего гарнизоном Будапешта и выводившего советские войска из восставшего города в пятьдесят шестом.
Валерий Нагорный имел блестящие перспективы для карьеры… Впрочем, как и большинство членов организации, что было особой загадкой для следователей.
«Застенная» дружба наша с Валерием так и начиналась – с автобиографий. Морзянкой мы владели в совершенстве, скорость «общения» была воистину фантастической… Замечу, и по сей день иногда пробую – та же квалификация…
Однажды Валерий сообщил мне, что ему разрешено свидание с отцом, к тому времени, кажется, уже генералом. Иные были времена, отцы за детей ответственности не несли, тем более что, переведя большинство членов организации со статьи по измене Родине на статью 70-ю (агитация и пропаганда, чем мы как раз вовсе и не занимались), следствие как бы отделило жертв от злоумышленников – основателей организации. Последние во главе с Игорем Огурцовым были выделены в отдельное дело с той самой статьей – измена Родине, получили большие сроки, отсидели их и, что самое примечательное, в отличие от всех остальных, кто был причислен к «жертвам» и осужден на сроки значительно меньшие, они, четыре человека:
Игорь Огурцов, Михаил Садо, Евгений Вагин и Анатолий Аверичкин – дважды, последний раз совсем недавно, получили отказ в реабилитации, то есть и по сей день являются преступниками…
Но возвращаюсь к истории свидания Валерия Нагорного с отцом. Мне ли пришло в голову, Валерий ли предложил – не помню, но отстучал я через стенку коротенькое письмо, которое Валерий намеревался тайно всучить отцу, советскому генералу, для переправки моим родителям.
Вот часть текста того прощального послания:
«Мама, папа!
Итак, я исчезаю на шесть лет. Исчезаю тогда, когда вы во мне больше всего нуждаетесь. Можно упрекать меня и не упрекать, но верьте, не было другого пути, кроме того, который привел к кризису. Мои долги перед вами неисчислимы, и я утешаюсь лишь тем, что когда-нибудь все же смогу хотя бы частично отплатить вам добром. Очень хотел бы убедить вас в том, что вам не нужно стыдиться меня. Я жил так, как подсказывала мне моя совесть…
Не удивляйтесь чужому почерку. Письмо диктую через стенку.
Прощайте. Целую всех. Леонид».
Отчетливо помню, что именно когда отстукивал текст, тогда-то и прощался с родителями. Шансов на то, что передача письма состоится, практически не было.
А как все произошло в действительности, знаю от Валерия. На встречу с отцом ему дали полчаса. Разумеется, в присутствии двух надзирателей. Полчаса они говорили. И когда настало мгновение прощания, Валерий сунул в руку отцу, изготовившемуся для прощального рукопожатия, плотно скомканную бумажку. О том, как побледнел советский генерал, о том, как долго сын тряс руку отцу, чтоб эта рука соответствующим образом отреагировала на «подарок», знаю с его же слов… Валерий что-то говорил, говорил, и тряс, тряс руку… Наконец, как он рассказывал, папина рука ответила должными судорогами… И это все на глазах у офицеров… Затем прощальное объятие, и руки разомкнулись. «Ксива» ушла!