Он действительно был похож на шотландскую овчарку.

– А, Алан, привет. Прости, я не услышал. Ты, кажется, что-то сказал?

– Я спрашиваю, морда у тебя или лицо, – продолжал шутить я. Но Торму, видимо, было совсем не до шуток, он грустно вздохнул и сказал:

– Называй, как хочешь.

– Ты чего такой невеселый?

– Да, брат, калека! Ты понимаешь, звоню домой, а мама мне рассказывает такую историю: пошел мой братишка со своей женой и друзьями отдохнуть в парк. Ну, взяли там мяса для барбекю и огненной воды, как же без нее. Сидят, едят, пьют, отдыхают, в общем. Тут моему дебильному братцу стукнуло в голову помочь какой-то кобыле на лошадь залезть. Может быть, подтолкнул он ее не за то место, может, она ему слишком мило улыбнулась, а может все вместе… Короче, прилетел ее суженый-ряженый и давай крыльями хлопать. Завязалась драка. Тут подтянулись друзья этого петуха, начали бакланить с друзьями брата. После недолгих обсуждений обе стороны пришли к выводу, что в образовавшейся неприятной ситуации виноват только мой братик. И начали вместе дружно помогать суженому, который, надо сказать, к этому времени попал в некоторое затруднение. Короче всей толпой они отходили братца. В самый разгар нравоучений о вреде ухаживания за чужими женами, подоспели блюстители порядка. Выслушав обвинения со стороны «потерпевших», они забрали бессознательное тело брата в полицейский участок для более подробного расследования. Придя в сознание уже в участке, этот придурок стал скандалить и оскорблять стражей правопорядка, тем самым усугубляя свое и так не завидное положение. Те же, не очень долго думая, поверх уже слегка устаревших за некоторое время побоев наложили новые. А в дополнение штраф в размере тысячи космо и двадцать дней общественно-полезных работ, после того как нарушитель общественного порядка выпишется из больницы. Но на этом его неприятности еще не закончились. Пока он зализывал свои раны на больничной койке, его благоверная супруга, узрела в недавнем акте вежливости к той кобыле зародыш назревающей измены. И сочла за лучшее забрать все из дома и скрыться в неизвестном направлении. Вот так, – вздохнул в конце откровенного рассказа он.

– Ну, чувак, я даже не знаю, что сказать. А брат-то как?

– Да мне по барабану, что с этим уродом, – взорвался он, – просто мама очень из-за него расстроилась. Ладно, если бы это было в первый раз, так нет, он притягивает неприятности, как магнит. Что мне с ним делать, ума не приложу.

Я уж было открыл рот, чтобы дать какой-нибудь дельный совет, но голос Дима, появившегося из ниоткуда, вовремя прервал меня на полуслове.

– Эй, Алан, тебе когда на работу? – Его тяжелая рука со всей силы хлопнула меня сзади по спине.

– В восемь, – ответил я спокойным голосом, повернувшись, одновременно успокаивая накатившую волну негодования и желание ударить Дима со всей силы в его ухмыляющуюся рожу.

– Отлично, пошли.

– Куда?

– Давай быстрей, расскажу по дороге.

До чего ж дурацкие у него манеры, думал я на ходу.

Пестрый многоголосый базар растянулся далеко вдоль улицы. Что здесь только не продавалось: дешевые часы, старые и новые книги, какая-то электроника, обувь, одежда, всего и не перечесть. Со всех сторон раздавались звонкие пронзительные голоса продавцов, выкрикивавших какой хороший у них товар, и по каким неимоверно низким ценам они его продают. Был выходной день, поэтому народу собралось огромное множество. Толкаясь и громко переговариваясь между собой, потенциальные покупатели щупали товар, примеряли вещи, громко торговались, просто глазели. Уже полчаса мы с Димом крутились в этом шумном водовороте тел.