– Не знаю, уместен ли этот вопрос… – Селес попытался оторваться от гипнотизирующего взгляда кота. – Но почему у вас принято жить на таможне целыми поколениями?

Брови Петерена стремительно взлетели вверх.

– Вы думаете, это таможня?!

– Да…

– Это… это аванпост нашей цивилизации! – Толстяк начал наливаться краской как спелый помидор. – Место, которое годами готовили для первого контакта! Мы жили и умирали здесь, мы ждали годами, десятилетиями, понимаете?!

Селес скинул кота со стола:

– Чего ждали?

– Вас!

Петерен отвел Селеса, безуспешно пытавшегося сопоставить только что полученную информацию с уже имеющейся, в большой круглый ангар, в центре которого высилось нечто, похожее на фрагмент гигантского прозрачного трубопровода. Вокруг него стояли те самые семь человек – бесцветные, неопрятные, располневшие от сидячей работы, бледные и невероятно счастливые. Среди них были две самки, и они утирали слезы, влюбленно глядя на Селеса и улыбаясь. Самый молодой работник станции, с длинными жидкими волосами и спелыми прыщами на лбу, подскочил к неочеловеку и, глядя куда-то вбок, прошептал:

– Можно вас потрогать?

– М-можно, – отпихивая очередного кота, согласился Селес. Юноша неприятно мягкой рукой прикоснулся к его запястью, отчего оммо немедленно покрылся мурашками.

Раздался громкий свист, стены помещения затряслись, и в прозрачной трубе, победно чпокнув, остановилась такая же прозрачная капсула. В ней стояли пятеро в военной форме. Размеры капсулы позволяли им разместиться там довольно комфортно.

– А вот и ваш эскорт!

– Что это?..

– Орбитальный лифт, – недоуменно покосился на него Петерен. – У вас нет орбитальных лифтов?

– Нет, нет… – Селес снова попятился. – Меня ждет мой корабль… Я же вам говорил, мы симбиотики, я не…

– Уважаемый инопланетный гость, вы можете спуститься к нам только на лифте. Простите, – толстяк развел руками, – но никакие корабли, кроме наших, не допускаются в атмосферу.

– Но я… Но вы же сказали, что я – первый контакт, как же тогда… какие тогда корабли?..

– Мы подготовились к любым обстоятельствам.

Солдаты обступили Селеса и стали ненавязчиво оттеснять его к капсуле.

– Но вокруг летает куча транспортников! – В неочеловеке неожиданно проснулась тоска по здравому смыслу. – Ваш материнский мир на другом конце Вселенной, вы сами – колонисты! Я получил приглашение сюда в ментальном поле! У вас есть корабли! Орбитальный лифт! Вы дали мне анкету! Как я могу быть первым контактом?!

– Мы очень хорошо подготовились, – довольно ответил Петерен.

– Оставайся у станции. Не спускайся на планету. Это… это какая-то ненормальная планета, они считают меня первым контактом. Я постараюсь побыстрее. Только не спускайся и не отключайся.

– Ты меня что, бросаешь?

– Нет, тут запрещено…

– Без меня, значит, развлекаться решил? Знаешь… Айа, пожалуй, была права!

– Айа?!

Селес бросился к прозрачной стенке лифта, который уже трясся и посвистывал, готовясь ехать вниз.

– Петерен! Петерен!

Толстяк подошел ближе. Судя по лицу, расплывшемуся в счастливой улыбке, его переполняли осознание важности момента и спокойная гордость за не зря прожитую жизнь.

– Петерен, сколько в ваших сутках условных?

– Что?

– Шиарийских! Сколько в ваших сутках шиарийских суток?!

Петерен неопределенно пошлепал губами.

– Что значит «шиарийских»? – спросил он.

Капсула засвистела, как закипающий чайник, и ухнула вниз.

В орбитальном лифте было накурено. Пять человек в красивой, какой-то даже нефункционально изысканной военной форме, с начищенным до блеска оружием, столпились в одной части капсулы и, негромко переговариваясь и хихикая, тыкали пальцами в другую. Там, страдальчески сдвинув брови и прислонившись к стене, стоял Селес. Он ехал зажмурившись, тяжело дыша и изредка покашливая от дыма. Самому низкорослому солдату внепланетянин еле доставал макушкой до подбородка – правда, в отличие от них, обувь у оммо была самая обычная, а не на тяжелой, похожей на танковую гусеницу платформе.