Тургенев. Супружеское счастье Пушкиных стало мишенью развратников, Потому он и отверг всякие переговоры секундантов, боясь вмешательства праздных языков в его семейные дела. Д'Аршиаку, которому это было сказано, можно верить.

Жуковский. И сейчас, и в будущем всякий мерзавец сочтет себя вправе бросать в нее камни. Страдает обожаемая поэтом женщина. Надеюсь, мы не будем поддерживать злопыхателей в салонах и компаниях. Честь семьи поэта превыше нашего знания обстоятельств и имен виновных в происшедшем.

Вяземский. Печально, что если истина обнаружится и божье правосудие на грешной нашей земле оправдается, бедного Пушкина не воротишь.

Жуковский. Слава богу, вдова с детьми уехала в деревню, и толки, надеюсь, прекратятся сами собой.

Тургенев. Неужели никто не мог в тот момент остановить его?

Жуковский. Он слишком стремительно действовал. После ноябрьской комедии постарался избежать огласки, инициативу вызова переложил на посла.

Вяземский. В тот момент я отстранился от событий. Не считал возможным вмешиваться в их жизнь. Другие, по-видимому, придерживались противоположной точки зрения. Сопоставляя факты, я уже теперь понимаю, что был заговор. И в ночь перед дуэлью я заигрался в карты, пришел слишком поздно домой, и Вера Федоровна не смогла поделиться со мной своим предчувствием беды. Но не думаю, что в тот момент я разделил бы ее опасения. Каюсь.

Жуковский. Пушкин слишком часто прибегал к дуэлям даже по меньшим поводам. Этот ход стал для него единственным в разрешении всех споров и жизненных конфликтов.

Тургенев. Я заметил в нем честолюбие непомерное. И он мало задумывался над последствиями своих поступков.

Вяземский. И забывал, что дуэльное счастье капризно. Складывается впечатление, что он искал смерти. Прослышав о каком-то Вайскопфе, «белой голове», порывался ехать в Польшу проверить предсказание гадальщицы, обещавшей ему смерть от белого человека.

Жуковский. Зная его темперамент и мнительность, можно допустить вашу версию. Его место в нашем кругу теперь опустело. Но сегодня, мне кажется, он, забыв могильный сон, взойдет невидимо и сядет между нами… А побеспокоил я вас в связи с тем, что Александр Иванович в ближайшие дни, по-видимому, уедет.

Тургенев. Во всяком случае постараюсь…

Жуковский. Я так и подумал. События же последних дней требуют согласованных усилий каждого из нас. Речь пойдет о смерти Пушкина и слухах, распространяемых в обществе. Не хотелось бы, чтобы будущие исследователи трагедии (а такие, безусловно, найдутся) руководствовались выдумками. Масштаб пушкинской личности, явления, можно сказать, не потерпит искажений. И мы, в первую очередь мы, должны побеспокоиться о незапятнанности его имени и жены его. Полагаю справедливым по горячим следам собрать все факты, связанные с этой трагедией.

Тургенев. Насколько это возможно, Василий Андреевич?

Жуковский. Настолько, насколько серьезно и старательно мы отнесемся к делу. В бумагах покойного я обнаружил не только небрежные плоды его забав, но и следы холодных наблюдений и горестных замет.

Вяземский. Чем более проведываешь обстоятельств, окружающих эту смерть, тем более видишь адские козни, что были устроены против Пушкиных. Раскроет ли время их вполне или нет – неизвестно.

Жуковский. Довольно и того, что мы уже знаем. Вы видели, каким потрясением для всех стала эта смерть. Тысячи пришли с ним проститься, выразить свою скорбь.

Тургенев. Общество заявило о своем отношении к произошедшему. Равнодушных не было. Город захлестнула стихия любви к поэту.

Жуковский. Сам государь будто соприсутствовал среди своих подданных. И благодаря стараниям графа Строганова, похороны Пушкина прошли достойно.