— Ну что опять? — зыркает на меня недовольно. По моему красноречивому взгляду сама всё понимает. — Картой тоже нельзя?

— Угораздило же меня связаться с детём, — тяжело вздыхаю, сую карту в карман джинсов и забираю ноутбук, смотрю корзину. — Это всё, что ли?

— Не теряю надежды в скором времени покинуть общество великовозрастных дядек, — выдаёт девчонка и гордо вскидывает голову.

Меня очень забавляет её воинственный вид, и я не сдерживаю улыбку. Невольно вспоминаю нашу встречу в магазине и её перепалку с Толиком. Только снова давят в груди мысли о тяжёлых обстоятельствах нашего спонтанного, вынужденного отъезда.

Делаю шаг за порог и чувствую, как она быстро хватает меня за плечо. Застываю на месте, а руку словно простреливает в месте её касания. От её прохладной ладони мышцы на руке непроизвольно сокращаются. Дыхание спирает, а сердце в груди делает кульбит.

Почувствовав что-то неладное, она спешно одёргивает руку и неуверенно делает шаг назад.

Странно это, всего одно касание, а эмоций — шквал.

Чертовщина какая-то…

10. Глава 10

— Эм… отдать ничего не хочешь?

Поворачиваюсь вполоборота и выгибаю бровь.

— Карту верни, — поясняет.

— Нет. Она тебе не нужна.

Сконфуженность в её поведении пропадает, а на её месте появляются резкие, рваные, злые движения. Девочка сжимает кулачки и крепко поджимает красивые, чувственные губки до белых отметин.

— Что за наглость? Вообще-то, это моя вещь, и ты не имеешь права её забирать.

— Это не наглость, а безопасность.

— Не доверяешь мне?

— Так же, как и ты мне. Полина, ты, похоже, забыла о нашем уговоре, в котором всего два правила. Напомнить?

— Уговор — это взаимное соглашение. Пока же только ты требуешь от меня выполнения условий. А что насчёт тебя?

Поворачиваюсь полностью и внимательно смотрю на девчонку.

— И чего же ты хочешь?

Она заметно нервничает, но не сдаётся. Настроена Полина крайне решительно. Но вот что-то определённо не договаривает. Интересно, что именно она задумала?

Вот проклятье! Надо рассказать ей всё…

Но, глядя в её огромные, чистые сине-серые глаза, я понимаю, что сейчас не смогу. И малодушно откладываю разговор на вечер.

— Всё того же. Мне нужна информация о моей семье.

Киваю и выхожу, на ходу бросив:

— Врач скоро придёт.

Прохожу в кабинет и снова заглядываю в ноут. Добавляю в корзину всё то, что, по моему мнению, ей может пригодиться, и заказываю доставку на дом.

Прежде чем выехать и порешать ещё кое-какие дела, наведываюсь к Людмиле Васильевне и охране, оставляю распоряжения и отправляюсь в город.

Днём звонит врач. Сообщает, что у Полины ангина, затем даёт рекомендации по лечению, оставляет препараты и обещает заехать утром.

Обратно приезжаю уже ночью и сразу поднимаюсь к ней. С улицы света у Полины я не заметил. Поэтому не стучусь и, тихо приоткрывая дверь, прохожу. Единственным источником света для девушки стал ночник, который тускло горит на тумбочке рядом с изголовьем кровати.

Полина спит, почти полностью накрывшись одеялом. Дыхание тяжеловатое. Наверное, горло уже заметно отекло.

Понятно, что она заболела из-за меня. Наносилась по снегу в летней обуви. Но тогда выбора не было. Не мог я поступить иначе. Времени ни на что не оставалось. Вообще, чудо, что нам удалось уйти. И ангина однозначно лучше, чем… Чем, всё то, что могло бы произойти.

Смотрю на таблетки и спреи на тумбочке. Антибиотиков среди них нет, значит, всё не так плохо. Хотя бы это радует.

Наклоняюсь к ней и осторожно прикасаюсь ко лбу. Горячий. Наверное, температура около 38 градусов.

Ладно, пусть спит. Всё равно через пару часов снова зайду.

Мне бы хотелось уйти, но я застываю перед спящей девушкой. А спустя долгие мгновения наклоняюсь и… Я не хочу этого делать, но рука сама тянется. И я аккуратно отвожу с лица прядку выбившихся волос из заплетённой косы. И почти невесомо провожу костяшками пальцев по бархатистой, горячей, невероятно нежной коже щеки.