– Но я не хочу, нет! – запротестовал Двадцать Третий. – Не хочу быть Двадцать Третьим, не хочу быть маленьким и слабым! Хочу раскрашивать и пресуществлять, низвергать и извлекать, хочу веять, но не хочу летать и притворяться. Ненавижу этот мир, в котором я всегда обязан быть чем-то. Он не мой!

– Но ты – его. И ты обязан чем-то быть. Только тогда, даже оставаясь слабым, ты не уподобишься Безликому… – Он выдержал паузу. – Вы же оба понимаете, о ком я.

– Помню его, – ответил я. – И поначалу он казался мне сильным. Скачет, хитрец, верхом на слове по буквам и символам на расчерченной бумаге, изменяет твоё видение, отвращает от истины. Должен признать, немало ловушек Безликий расставил на моём пути – я едва не попался!

– Безликий и сам слаб, – проговорил Ретроспектор, немного понизив тон, взмахнул рукой над нашими головами, посылая сигнал в пустоту, и диск стал постепенно замедлять ход. – У них, – сделал он акцент, – на всех одно имя, одна проекция на отрезке их объекта реальности, одно предназначение. В погоне за его исполнением Безликие перемещают свою проекцию в любой из узлов раскинутой ими сети для ловли вероятностей. Надо заметить, все они порядочные мерзавцы, которые не остановятся ни перед чем на пути к завоеванию и покорению… Наш неприятель был Девятым, но пал так низко, что лишился имени и чина и теперь изыскивает любые возможности вернуть свой статус и утвердиться в нём.

– Он играл со мной в загадки – вздумал перехитрить, но я оказался сообразительнее, чем он мог себе представить. – Я поднял указательный палец, призывая к вниманию. – Из этого поединка Безликий вышел проигравшим: я вовремя сумел осознать, что наша встреча целиком происходит в моём уме, и воспользовался привилегией вершить реальность. Загнал противника в угол.

– Ты способный ученик! – Ретроспектор улыбнулся широко и безмятежно, и над нашими головами возник купол, переливающийся всеми цветами. – Никогда в этом не сомневался. В очередной схватке ты дал отпор Безликому, но это лишь раззадорило его: пока соглашаешься бороться, ты оставляешь ему возможность завершить борьбу первым, ведь ваши шансы изначально равны. Приняв вызов, ты допустил ошибку, но со временем избрал правильную тактику. Мы сможем устранить его, как только общими усилиями вытесним из нашего ума, одного на всех. Цель – не поддаваться на провокации, установить свои правила игры и изгнать его из мира существующих.

Двадцать Третий обхватил голову руками и принялся качаться из стороны в сторону, как маятник.

– Ты говоришь об убийстве? – зашептал он. – Нет, это недопустимо! Нельзя украсть жизнь: убивая, мы берём её взаймы, оставляя в залог разум, совесть, душу, добродетель. Лишить живое существо жизни – значит преступить закон писаный и закон нравственный…

– …лишить живое существо смерти – значит преступить все мыслимые и немыслимые законы, – закончил Ретроспектор. – Мы делаем лишь то, что заложено в нас создателями, ты знаешь. Если ты создаёшь себя сам, ты волен заложить в себя качества и назначение, которые сочтёшь нужным.

Ход диска остановился. Течение событий сначала замерло, потом взяло обратный ход. Ретроспектор отсчитал на пальцах бегущие мимо нас бесконечности и возобновил движение действительности, её сжимание и разжимание, в пределах нашего тройственного разума. В центре диска образовалось углубление, оно всё росло и росло, пока его середина не истончилась до предела, резко уйдя вниз и образовав воронку. Она втянула нас, мы устремились по жерлу и высыпались в открытое пространство, как игральные кости на стол из перевёрнутого стакана.