Л. Суворов и В. Мадьяр экзамен на квалификацию и выносливость выдержали. Вместе с ними работал художник Герберт Шмидт, который вел электромонтажные работы. Это был верный и надежный товарищ, настоящий коммунист. Сегодня его тоже нет с нами.

Ни на один день Крючков не выпускал из виду работы в подвале. В перерывах вместе с Крючковым мы обсуждали производственные вопросы, партийные дела, положение в коммунистическом движении, делились воспоминаниями. Крючков строго оценивал качество выполняемой работы. Однажды в перерыве он сказал нам: «Помните, что работа плотника, каменщика, штукатура всегда остается на виду на долгие годы. Работайте так, чтобы потом не было стыдно перед людьми».

Тяжелые перегрузки в работе, безнаказанная травля, развязанная определенными кругами РКРП, и его тяжелейшее состояние здоровья приблизили роковую развязку.

Мне не забыть тот день, когда после очередной операции он вновь появился в штабе. Собралось много народу. Поздоровавшись со всеми и переговорив с людьми, Крючков пододвинул стол, поставил на него стул и, взобравшись на него, начал делать разметку на потолке для электромонтажных работ, которые должен был выполнить Шмидт. Все замерли. Никто не посмел остановить его, потребовать, чтобы он не подвергал себя риску. Закончив работу, он вернулся на место и продолжил беседу с товарищами. Все мы восхищались его силой воли и мужеством.

Анатолия Викторовича 8 мая не стало.

«Крючков как никто другой умел держать удар. Мне хотя бы четверть такого умения». Эти слова принадлежат чудесному человеку – Владимиру Людвиговичу Мадьяру.

Так считал Людвигович. Но ему и в голову не приходило, что и сам он умел держать удар, и не один раз в жизни. От таких ударов не каждый смог бы устоять. Он устоял. Выдержал. С виду не очень-то заметный, но какой это был человек! Об этом многие не знали. Он всегда как-то держался в тени. Когда его пытались выдвинуть на какую-либо нерядовую работу, он отчаянно сопротивлялся. И лишь немногие знали, что это был необыкновенно грамотный и начитанный человек. Однажды по телефону он весьма к месту процитировал В. И. Ленина, точно назвав источник. Я потом не раз слышала от других, что работы Ленина он знал не понаслышке.

Он брался за любую работу. Трудясь на строительстве помещения для штаба, выполнял разную работу, в том числе штукатура и маляра. Иногда, когда требовали обстоятельства, приходилось выполнять и тяжелую работу. Крючков, как мог, противодействовал этому, на что Людвигович, как звали мы его между собой, сильно обижался.

Однажды привезли очень тяжелые мешки с песком. Начали их перетаскивать. И Крючков решил схитрить. Он поставил Людвиговича у запасных дверей, попросив его проконтролировать, чтобы чужой человек не проник в штаб. А сам ухватился за мешок с песком. Тут Людвигович не выдержал и поднял бунт. Он прекрасно понял хитрость Крючкова. Долго он помнил эту «хитрую» обиду.

За такую же провинность он и на меня обиделся и долгое время дулся. И если где-то что-то случалось, он всем доказывал: «Ищите Варвару Степановну. Это она во всем виновата». Перепадало и Татьяне Калиберде. Однажды в сердцах он воскликнул: «Ну, что же это такое! Ведь я вас всех очень люблю, а вы меня обижаете!» Обижать на его языке – значило – позаботится о нем. Ведь он принимал это за жалость, которую терпеть не мог.

С ним однажды произошел случай, взбудораживший всю нашу партию. Дело было так: Анатолий Викторович поручил ему выполнить особое задание, для чего требовалось чуть свет выехать в другую область и в тот же день вернуться в Москву. Мы в штабе – шесть часов вечера, семь, восемь, а он все не появляется. Видим, что Анатолий Викторович уже нервничает, отвечает невпопад и не уходит из штаба. Вот и десять часов, а он все к чему-то прислушивается и на каждый стук двери выбегает посмотреть. Не понимая в чем дело, мы как-то присмирели. Наконец, он сказал нам, что сильно беспокоится за Владимира Людвиговича, который должен был, выполнив задание, вернуться к вечеру.