«Скажи-ка, дядя, ведь недаром»[13]
«Мой дядя самых честных правил?..»
Третий, в пенсне. Так тот весь свой роман «Дядей Ваней» обозвал. Да и Пьер Безухов был не тётей! А Чацкий! Тот ещё «дядя»! Колледж в одной Европе, университет – в другой! Старики подогревают выше облисполкома! Можно умничать! Приехал, весь на понтах! Конечно: волость Выползки Натягайловского уезда! «Транваев нет-с! Куда вам меня понять! Все вы тут темень-тьма, а я пойду по свету! Карету мне! Карету!»… Нет, слышите? Не просто такси. А, видите ли, «карету»!.. Так что «дядя» – это уже половина успеха! Как говорят французы: «Ищите дядю!», то есть: «Шерхльше ля дядЯ!» /«рхль» – прононс, дядЯ – ударение на второе «дя»/. …Ладно, дядя дядей, а у нас Новый Год! Глянь-ка! Там есть ещё пиво?
– Я пользуюсь законом сохранения пива! Сколько купил – столько выпил! Значит, сколько не купил, столько и сохранил!
– Ах, ты ж ненаглядный наш, неописуемый нами жлобяра! Получается, наше выпил, а своё не поставил? Ты и в школе после каждого предложения выключал ручку, чтоб чернила не высыхали. Видать, тогда ты соблюдал закон сохранения чернил? Я смотрю, ты куришь одну за одной, а на столе возле тебя всё время открытая пачка с двумя сигаретами! Что это? Закон сохранения сигарет?! И кошелька у тебя два, небось: в один – только кладёшь, а из другого – никому не одалживаешь? Я уж не говорю, что не платишь – не «складываешься» со всеми поровну.
– А чё это я должен со всеми складываться! Я лучше сам. Общие деньги – это растраты. Свои деньги – это накопления.
МЕТКА*
Общие денежные отношени всегда – в ущерб интересу каждого в отдельности.
Вот же человек! Для других – чего только не пожалеет!.. Ладно! Тащи, там на веранде ещё ящик пива размораживается! Пользуйся праздником. Сегодня нам настроение не испортишь!
– А представляете, если бы не было ни одного такого жадного! Как хорошо бы было!
– Тогда как бы ты узнала, милая, кто добрый?
– Да, опять я что-то не то захотела!
– Это точно! Пукнула, не подумав.
– Здрасте! Я вообще пукаю не тем местом…
– Ну! И что ты принёс? Две бутылки на всех! Нет! Таких, как ты, и впрямь – надо давить в самом разврате!
– В смысле: «в самом зачатии»?
– А ты попробуй зачать без разврата! А? Слабо? То-то! А я могу! Итак, зачинаю! Девочки-мальчики, белочки-зайчики, слушайте тост!
Один орёл взлетел высоко-высоко. Так высоко, что совсем улетел, и никто его больше не видел. А ждать – ждали. Сначала ждали в энтузиазме спора, устанавливая сроки быстрого возвращения. Затем ждали, злорадно насладиться: «Мы же говорили!». Потом ждали, выдумывая сплетни о том: «почему так долго?» – «но никуда не денется!». Дальше устало ждали с надеждой[14] на то, что «орёлику» очень тяжко, и только стыд не пускает вернуться! В конце ждали – просто посмотреть! Ждали, ждали, и случилось непоправимое! Забыли, чего ждут! И родилась притча-речитатив:
А там, где не ждали, что-то рухнуло с неба, и стало нежданным событием. «Он орёл!» «Он – с неба!» И вознесли ему хвалу-халву, мёд-молву да лесть-пастилу! Возвели его до небес и подвели новую черту-притчу:
– Ну, а пить-то за что?
– А пить за то: «как встретишь, так и проведёшь!»
– Конечно! Первый закон гоп-стопника: «По уму встречают, без одёжки провожают!»
– А второй?
– А второй закон: «перу» все возрасты покорны!»…
Дом был свой. С времянками во дворе, с пристройками по бокам, где жарили на огне, пели, дымили… Каждая комната и открытые помещения утопали в кутерьме споров, бесед, каких-то музык, причуд… Двери – настежь! Всюду смех, сказки, танцы – общение без капроновых чулок на голове! Если бы всегда все были свои!