– Слушай меня, красавица-джан, некогда мне. Посмотрел я на камерах, после шести уходила эта твоя подруга, – ткнул пальцем в бухгалтершу, потом перевёл указующий перст на Яню. – Через шесть минут вышла эта малышка, в руках только маленькая сумочка. Больше никто не выходил. В восемь приехала на такси эта ваша с хвостом, – палец в сторону Оли. – Оставалась почти до двенадцати, уехала на такси, на спине рюкзак. Твой директор не выходил. Потом с утра, как пришли, никто не выходил, кроме твоей подруги. Вот она с большущей сумкой была. Так что если что пропало, то этих двух тряси. Директору своему скажи, ещё раз такой непорядок – будут другие меры. От вас ведь выход в кафе, там недостача будет такая, что и бизнес отдашь, и квартиру продашь, и сынка на консервы пустят, и сама на трассу пойдёшь.

– Да как вы смеете меня в воровстве обвинять, – взвилась бухгалтерша, пока её хозяйка давилась негодованием.

– А её можно? – на этот раз пальцем показывать не стал, кивнул на Яню. – Извиняться будешь? А когда докажешь, что ничего чужого отсюда не выносила, и я извинюсь.

Первой сориентировалась хозяйка.

– Прости, Янина, я обвинила тебя сгоряча. Всем собраться в холле первого этажа, пока я гостя провожу.

Гайк хмыкнул, мадам явно не то сказанула, не гость он, а хозяин, но ушёл.

Мадам раскланялась с Гайком, закрыла входную дверь на задвижку и продолжила разнос.

– Где Степанова?!

– Вещи собирает, – пискнул кто-то из толпы почасовиков.

– Янина! – гаркнула она.

Яня с верхней площадки сказала:

– Я всё собрала, проверяйте, чтобы не говорить потом, что ваше унесла.

– Я же извинилась! Но и ты неправа, надо было мне позвонить, что Миша не в форме. Поэтому кружки остаются за тобой, а должность методиста я с тебя снимаю.

То есть основную ставку она у неё отнимает, оставляя её почасовиком. Ни фига себе извинение!

– Нет уж, нет уж, померла – так померла. Давайте расчёт.

Степан, который всё это время балансировал на стремянке, меняя перегоревшие лампочки, спустился и сказал:

– Ну, и меня рассчитывайте. А вы все что молчите? Если она на Янечку орёт, которая здесь главная организаторша и сочинительница, заступница и утешительница, то вас она потом пинками гонять будет. И к кому вы за помощью побежите? Лично я стыжусь, что при мне такого человека обидели, а я даже растерялся и ничего не сказал. Да в гробу я видал такую работу!

– Ишь, раздухарился, главный компьютерщик школы для дураков! Можно подумать, без тебя тут всё встанет. Да без проблем! Ань, рассчитывай!

Яня взяла под руку Степана и, понимая, что после сказанного для него назад пути тоже нет, спросила:

– Ты на машине сегодня? Довезешь, а то у меня коробка и пакет?

До стоянки шли молча. Какая же она дура, считала, что они тут все друзья. А оправдывалась при гробовом молчании коллег, и эта «Школа для дураков» в устах соломенной вдовы бывшего босса означает, что Оля ей наушничала. Да ещё интимная встреча поздним вечером с пьяным Мишкой на рабочем месте – фу! Но главное, было стыдно перед Степаном, который остался без работы в пятьдесят лет. Он у них на все руки мастер был, и половицы укреплял, и кран-буксы менял, и охранника подменял, и компьютеры чинил. Но по большому счёту в компьютерном деле не самый крупный спец. И куда ему теперь?

Погрузив вещи в багажник, она сказала:

– Давай в «Ультраноут» зайдём!

Он кивнул понуро. От входа она сразу потянула его в кабинет Нины Григорьевны, но она уже спешила им навстречу:

– Как же так, Янина, Степан?

– И откуда вы всё узнаёте?

– Есть у меня агентура…

– Нина Григорьевна, а для Степана место у вас найдётся?