«Она умная, она все поймет»,– успокаивал себя Николай.

Он не был фаталистом, но сейчас судьба в лице Петросова указала ему единственно правильный путь, и он ей поверил. Домой. Да, домой, там его ждут, и там он нужен. Вот, оказывается, все как просто. Приняв решение, Васадзе даже улыбнулся, стало сразу легче, как будто перед ним поставили ясную боевую задачу и он должен ее выполнить. Раз так— форсированным маршем на Кавказ. Без промедления, сегодня же. Пункт назначения – Тифлис. Тыловое обеспечение, полевой лазарет, провиант, оружие и боеприпасы – все это уместится в простом солдатском вещмешке. Васадзе достал карманные часы из нержавеющей стали. Начало первого, на сборы и объяснения он выделил себе четыре часа, а потом – в поход. Самое большее – через неделю он будет в Тифлисе.

Объяснение с Лариным прошло на удивление легко. После майских арестов он и сам вынужден был скрываться, поэтому отговаривать не стал.

– Сам решай, что тебе делать, – сказал он. – Я уже ни в чем не уверен.

А потом, видимо, продолжая внутренний диалог, воскликнул:

– Они собираются привлечь к делу Яшку Кошелька, этого беспринципного бандита, убийцу! И после этого будут говорить о чистоте идеалов и высоких целях. Нет, ты правильно поступаешь, Николай, уезжай. Я не буду тебя удерживать.

Намного сложней оказалось расставание с Надеждой. Аргументы, высказанные в пользу отъезда, казались неубедительными, поэтому основной акцент приходилось делать на безопасности самой Нади.

– Ты же понимаешь, чекисты сюда придут, а из-за меня они не пожалеют и тебя. А Кириллу нужна мать, ты ему еще долго будешь нужна. Надеюсь, все устроится и мы еще встретимся.

Но Надя прекрасно понимала, что они не встретятся, что она потеряла еще одного мужчину. Мужчину, с которым она провела лучшие полгода своей жизни.

Васадзе с толком, аккуратно, как учили, уложил вниз вещмешка редко используемые вещи, сверху – более необходимые. Сначала легло сменное белье, телеграмма из дома, потом бинт и плоская фляга со спиртом, нитки с иголкой, складной нож, походный котелок и ложка, сверху – немного еды в дорогу. Больше всего было жаль, что аттестат пилота остался в училище, он не успел туда вернуться – казармы заняли вооруженные отряды большевиков. А так хотелось похвастаться им перед родителями.

Надежда вспомнила, что также провожала на фронт мужа, и нехорошее предчувствие нагнало слезы. Револьвер системы Нагана с запасными патронами Васадзе положил поверх белья. Если будут искать, все равно найдут, а если понадобится срочно доставать, то не придется долго копаться в мешке.

Николай отдал Надежде все деньги, что остались у него после актов экспроприации, взяв себе только серебряные монеты (на неделю должно было хватить), потому что знал – серебро берут везде, а вот с бумажками будут проблемы.

И все равно он шел на вокзал, полный противоречивых чувств. Не подвел ли он Ларина, как Надежда справится одна? Но чем ближе он подходил к Казанскому, тем тверже был его шаг, а мысли все больше убегали в будущее. Даже воспоминания всплывали, в основном связанные с домом, родителями, Тифлисом. Наверное, поэтому, когда он вдруг услышал полузабытую грузинскую речь: «Помогите! Хоть кто-нибудь! Помогите!»– реакция его была мгновенной.

Никогда Фома Ревишвили не был так близок к успеху, как сейчас. Казалось, Октябрьский переворот указал ему путь, как быстро обогатиться и получить долгожданную свободу и независимость от отцовской покровительственной опеки. Недавно ему исполнился двадцать один год, и он рвался сделать что-то самостоятельно. Студент-экономист Московского университета без участия Маркса претворял в жизнь постулат: деньги – товар – деньги. Тогда как в Москве уже явно ощущалась нехватка товаров первого потребления, которая скоро должна была превратиться в настоящую катастрофу, Фома точно знал, где этот товар есть, и точно знал, у кого есть деньги, чтобы этот товар купить. И он сплел красивую цепочку плавного перехода денег в товар, а затем обратно в деньги. Звенья этой цепочки были подобраны случайно, но ему хватило ума увязать их вместе.