– Откуда у тебя эта книга?

– Откуда надо,– огрызнулся Жорик и вырвал книгу из рук. – Не твое дело, не суйся. Играем или нет?

– Играем,– вдруг согласился Татарин.

– Ладно, играем,– согласился и Ожилаури.

Что это за книга, он не знал, но чувствовал – непростая.

– Я хочу за нее тысячу,– обрадовался Жорик и положил книгу поверх лежащих в центре стола денег.

Ожилаури быстро посчитал свою наличность – нет, столько он не потянет.

– Двести,– спокойно сказал он.

– Да вы что?!—Вскочил со стула Жорик.– Надуть меня хотите! Не с тем связались!

– Двести,– также спокойно повторил Татарин.– Ты знаешь правило: барахло против бабок – вполцены. А это даже не оценено.

– Ну, суки!– возмущенный Жорик упал на стул. Опять чуть сдвинул карты, прищурился. – Ладно, кидайте деньги – и вскрываемся. Давай, Татарин.

Тот кинул бумажку и стал переворачивать карты. На стол легли червонный туз и пиковый туз. Третью карту трогать не стал.

– И это все?!– радостно вскричал Жорик.– Два лба? Ха-ха-ха! Я только что вас слопал, как зайчиков! Теперь ты грузин, что у тебя? – Победно взглянул он на Ожилаури.

– Сначала ты, по порядку.

– Да ради бога! – Жорик стал торжественно открывать карты, медленно, одну за другой, растягивая удовольствие.– Вот вам Дзержинский. – Он выложил трефового валета. – Вот вам товарищ Троцкий. —Рядом лег пиковый валет.– А вот вам…– Жорик растянул паузу и со всего размаху шлепнул картой,– и сам товарищ Ульянов-Ленин!

Бубновый валет упал поверх Троцкого и Дзержинского.

– Ну что, зайчики-голубчики, получили?! Федя, ты будешь открывать или прямо ляжешь?

Жорик был счастлив. Наконец за всю ночь ему повезло, и как повезло! И свое отыграл, и еще сверху прихватил.

– Да, с Лениным мне не тягаться,– скучным голосом начал Ожилаури.– Но вот у меня тут Мария Терезия.

Он открыл бубновую даму.

– Вот ее величество Александра Федоровна! —Он положил червовую даму.

Ожилаури посмотрел на побледневшего Жорика, на раскрывшего глаза Татарина, насладился моментом, как вокруг стола собрались Одиноков и другие игроки, напряженно ожидавшие развязки, и наконец открыл последнюю карту.

– Ну и старец Гришка Распутин при ней!– Трефовая шестерка-шаха звонко шлепнулась о стол. Одиноков подошел к столу вплотную, лицо Жорика налилось кровью, он готов был взорваться. Татарин тоже встал, тяжело уперся руками в стол.

– Я куплю у тебя эту книгу. Сколько хочешь? – сказал он, опять сощурив распахнувшиеся было глаза.

– Не сегодня, дорогой. – Ожилаури собирал со стола урожай.– Ее надо оценить, узнать, что это такое, а потом поговорим, если хочешь.

– Ладно, закончили. – Одиноков положил на стол исписанный листок бумаги.– Татарин, Федор, вы в выигрыше, будем рассчитываться. Книгу я считаю за двести рублей, по-моему, это справедливо.

– Справедливо, Ваня, справедливо,– проворковал Ожилаури и стал считать свой выигрыш.

Как ушел Жорик, никто не заметил, вслед за ним, рассчитавшись, ушел Татарин. Убирая в карман полученные от Ожилаури деньги, Одиноков сказал:

– Ты, Федя, особенно не радуйся. Видел, как тихонько ушел Жорик? Зол он на тебя страшно. Поосторожней будь. Да и Татарин очень заинтересовался твоей книгой. Сам знаешь, что это за народ. Университет закончить не дадут.

Когда Ожилаури вышел на улицу, было уже раннее утро, дворники пугали воробьев своими метлами, а прохожих с каждой минутой становилось все больше. Солнечные лучи еще не заглянули в глубокие колодцы московских дворов, но чистое голубое небо, тихое утро, не потревоженное криками извозчиков, сигналами авто и гулом тысячи голосов, туго набитый карман брюк, тяжесть неизвестной книги – все говорило: жизнь прекрасна и полна чудес. Еще бы бокальчик пива – и хоть кричи от счастья.