Закончив тренировку, Игнат покидал нарезанные кругляши под навес, забрал клинки и отправился в дом. Так уж вышло, что из всех Неспящих в особняке он остался один: Шаман с утра был на занятиях, Крот и Запал намылились по делам в Питер, а Горын с Кириллом Мефодьевичем меняли забор на участке у тети Зины (сама повариха на данный момент находилась на своем посту, на кухне).

Приняв душ и почистив оружие, Данковский понял, что проголодался и уже направился в сторону кухни, но тут двери вестибюля распахнулись, и в дом ввалились Саня и Вовка.

– Колитесь, чего случилось! – не давая им и рта раскрыть, в лоб спросил Шрам.

– Да ничего.

– А как ты узнал?!

Первая фраза принадлежала Кроту, вторая соответственно Запалу.

– Да у вас все на лице написано! – буркнул Игнат. – Ну? Я жду.

– Да так… мелочь одна… – махнул рукой Саня. – С контролером в автобусе поругались…

– С чего это вдруг? – даже удивился Данковский такой банальщине.

– Заслужил! – буркнул Вовка. – Ладно бы просто билеты проверял… так ведь еще и пассажирам хамит, а чуть кто замечание сделает, сразу истерить давай! Ну, пока нас не задевало, мы помалкивали…

– Ладно, пошли – махнул рукой лидер. – За обедом доскажете…

В столовой разговор продолжился.

– Ну, так вот – произнес Запал, откусывая сразу пол краюшки хлеба и набирая целую ложку борща. – Значит, дошла до нас очередь… Мы билеты предъявили, все честь по чести… Этот, значит, поглядел скривился (видать огорчился, что штраф с нас слупить не вышло) и пошел себе дальше. Так мало того, что толкается и на ногу наступил, так еще и себе под нос бормочет: «молодняк… понаделают всякого дерьма на голове, а мозгов нет!»

– Так прямо и сказал? – спросила тетя Зина, как раз принесшая кастрюлю со вторым.

– Да слово в слово!

– Уж не Федька ли Боровков это? Он и в молодости еще то хамло был! – вспомнила повариха. – Хлебом не корми, дай гадостей наговорить! Мужиков-то не задирал, знал, что морду набить могут, а вот баб, детишек, стариков, так завсегда!

– Он и был! – кивнул Крот, подчищая тарелку. – У него на «бейджике» имя с фамилией написаны были. А я еще ненавязчиво и отчество его узнал – Мирославович.

– Ишь ты! Прям княжеское! – хмыкнул Шрам, вылавливая из своей тарелки разварившуюся луковицу.

– Ну, так вот – продолжил Вовка. – Тут я не стерпел и говорю ему в лоб: «Слышь ты,… Федор Мимосралович Говнюков… хорош шипеть уже!»

– Как-как?! Мимос… бли-и-и-ин! – Шрам заржал в голос.

– Во-во… автобус тоже весь лег! – с самым серьезным видом кивнул Крот. – Водитель громче всех ржал… хорошо хоть тормознуть догадался, а то точно бы во что-нибудь впилились! А этот… сначала побагровел, потом побледнел и эдак фальцетом проблеял: «Я ж при исполнении!»

Игнат заржал снова, да так что едва не ткнулся носом в тарелку (по счастью, уже пустую). Тетя Зина тоже смеялась от души.

– Ну и вот – продолжил Саня. – А я ему в ответ: «Даже если «при исполнении» не нужно хамить и говорить гадости! Мы еще жалобу подадим, благо знаем куда!»

– А он? – поинтересовался лидер.

– Начал по дверям стучать, чтобы его выпустили, а как водитель открыл, так и припустил без оглядки!

После этой фразы хохот грянул с удвоенной силой!

Веселье продолжалось примерно полчаса, потом все немного пришли в себя и вновь принялись за еду.

– Ну, ребятишки! – широко улыбнулась тетя Зина. – Поставили вы его на место, ничего не скажешь! Теперь, небось, десять раз подумает, прежде чем гадости говорить!

– Очень на это надеемся! – пробурчал Запал.

В этот момент в столовую вошли Горын и Кирилл Мефодьевич.

– О, работнички пожаловали! – обрадовалась повариха. – Как успехи!