17 сентября

Повторяющиеся петербургские дома, так называемые «колодцы». Закрывают свои дворики от чужих глаз – идеальное место убийства. Никто ведь не заметит, тем более ночью, в темноте. Окна смотрят, глазеют на двор, но его ночью не видно, только силуэты кустов и деревьев, подсвеченные благодаря этим же окнам. Так подойти, уткнуть в кого-нибудь нож, прикрыть рот. Пусть барахтается, никто не увидит. Могут услышать звук падения, вот единственная проблема.

Шел маленький моросящий дождь. Его будто не было, как бы повышенная влажность, но более заметная.

– Как дела? – спросила Аня.

– Nicht schlecht, – холодным тоном ответил он.

Только и думал, как ее спросить по поводу измены. А может, она не изменяла, и он подумал другое? Почему тогда это было больше похоже на то, что он подумал? Вопросов становилось все больше.

– А что это значит? Нихт, чего?

– Немецкий: «неплохо» или «не так уж и плохо».

Аня удивленно хмыкнула.

Разговаривать не о чем. Все темы разговора только и сводятся к одному: «как дела?». Вот тебе и рутина отношений, Вов. Как будешь выбираться из этого? Если только расставаться. Хотя, с последней прогулки это желание возросло и пробило потолок, да даже не просто потолок, а весь дом с первого этажа по девятый.

Как тебе это поднести, Ань? «Слушай, а можешь мне сказать, что у тебя было на шее несколько дней назад?», как-то так себе звучит. Злость моя пропала, но если будешь врать – возрастет вновь, и тебе некуда будет деться. «Ань, поговорить нужно. Ты изменяла когда-нибудь мне?», тоже дерьмово, но так смогу понять, что она врет. «Чего тебе во мне не хватает?», а так, что она ответит? Денег, наверняка. Денег, богатства. Такая девка всегда хочет быть похожей на свою мать, хочет роскошь, показывать себя с самой лучшей стороны, выебываться любит. Денег у меня немного, живу как-то, наслаждаюсь. А ты, Ань?

Дождь усиливался, стал больнее капать на лицо. Легкая осенняя куртка промокла, стала насквозь просачиваться влагой. Волосы девушки стали похожими на грязные, брюнетка.

Вова держал в руках зонт-трость: тяжелый, полностью черный и металлический, под заказ был сделан специально для него; рукоятка в виде крюка, на конце которой виднелся крест; конец трости был тупым и очень прочным, как телескопическая дубинка.

Раскрыл зонт. Аня сразу забежала под него и прижалась.

Теплое тело. Обнимающее тело. Нежное, нуждающееся в помощи, чтобы приласкали, обняли, поцеловали, поняли и простили. Заслуживает ли она этого только? Пусть и прижимается к своему парню, но она может лгать и быть верной только на словах. На деле она с другим уже давненько тусуется. Предположения требуют доказательств. Как это доказать? Как доказать это, Вов?

Нужно не бояться. Просто спросить. Ничего страшного, обычный вопрос. Ответит правильно – хорошо. А если неправильно? Тогда пошла она туда откуда вылезла. Нужно в глаза смотреть. Увижу ее страх – она поймет, что я ее понял. Заметит мои мысли. Обычный человек ответит быстро, с вопросительным взглядом. Она же, в свою очередь, замешкается, посмотрит на землю, потом на меня, а дальше ответит, что это не так, что не изменяет. Легко ее вычислить, слишком она простая. Так, как ее спросить?

«Чернышевская». Аня живет где-то здесь. Вова никогда не знал точное расположение ее дома, только доводил до станции метро и уходил, а она дальше сама. Ее мать не разрешает рассказывать, где она живет. В паспорте место прописки около «Старой Деревни», квартира там, но никто в ней не живет, просто для галочки.

Прогулка только началась, не уйдет она сразу после начала.