Ведомый ветром и слепящим солнцем, которое упрощало складывание глаз в форму улыбки, я несся не по полю, а над ним. Пролетая по ромашковой полянке, желанный силуэт не являлся. Крылья пришлось поджать, но по-прежнему сопровождала робкая надежда на встречу, которую решил организовать только я, не сообщив другому участнику свидания. Проговорив эти слова вслух, меланхолия начала постукивать в дверь созданной иллюзии. Надуманная уверенность поутихла. Жонглирование фантазиями рассыпалось. Эстетика дикой природы перестала восхищать. Присел на еще не остывшее памятью место, где мы наблюдали радужный горизонт. Ощущения обострились, воспоминания о прошлой встрече торопили мои чувства. Ее музыкальный голос не переставал играть в моей голове. Даже ночь провел в ее компании. Сегодняшний сон вещал о нашей встрече в космическом пространстве. Безухие пришельцы перемещались по эфирной тверди и передавали информацию ментально, напрямую в черепную коробку. Они обслуживали нас, устраивая невероятные путешествия по своим красотам. Относились как к избранным ушастым гостям под бесшумный фон летящих с невероятной скоростью метеоритов и комет. Голодные черные дыры пожирали беспощадным ртом целые звездные группы. Мы интересовались, есть ли у них зубы, кишечный тракт? Но пришельцы (хотя пришельцами в данном случае были мы) выразительно смеялись лицами. Видел спиралевидную галактику с нашей солнечной системой, погребенной в далекой пыли, в которой витала планета Земля, где существовал я, в сердце которого зарождалась новая вселенная с законами для двоих. И все куда-то беззвучно стремилось. А избранница в это время молча пела мне песни, сидя на звезде, которая погасла. Наши черепа разлетелись бы в щепки от шума такого масштаба, но там – справедливая тишина. Интересно. А может быть, космос – это хранилище или кладбище мыслей? Поэтому там гробовое молчание.

Поднялся, еще раз огляделся. Мой мозг приглушил зеленые мелодии и сконцентрировался лишь на ее голосе, авось услышу. Надежда еще лелеяла, и я направился к дереву встречи, последовав запечатленной тропой, по которой ступали ее туфельки. Почти доходил до края полянки, как услышал шелест травы сзади. Моментально обернулся: оказался заяц, сверкавший удаляющимися ушками. Дерево встречало одиночеством. Ни души. Несмотря на заливистые трели соловья, меня охватили минорные аккорды. А с чего бы ей здесь быть? Кто ей скажет, что у нее свидание? Струны души лопались – ноты сыпались. Гнев на себя рождал горечь во рту. Невидимая нервная рука начала закрашивать простым карандашом мой новый, короткий, яркий мир. Упустил ее – единственную надежду на спасение. Оголенные нервы молча орали. А она обещала, что научит смеяться и не бояться людей. Она поняла меня тогда без слов и попала в точку. Но теперь ее нет. Я жадно ищу тропу, которой последую снова. Верни меня в тот миг, когда мы были вместе. Я исправлюсь и больше не отпущу тебя. Только верни.

Чуть ниже проходила изгибистая река. Услышал колебания воды, будто в нее бросают камни. Там кто-то есть. Молниеносно ринулся к реке. Остановился у склона и вижу, как на воде до сих пор круги, расходящиеся от центра. Мимоходом пролетела мысль о теории брошенного камня в воду, или о кругах на воде. Не было лишних секунд на поиски подходящего места для спуска. Спрыгнул и покатился по крутому склону. Берег пуст. Но всё же казалось, она здесь. Ее энергетические волны касались меня. Я их не перепутаю. Мокрый ворот рубашки, изменивший цвет, и колющая боль в области затылка забрали мое внимание. Спина багровыми, красными нитями слиплась с тканью. Я вспомнил, как ударился головой при торопливом спуске, но тогда не придал этому значения. Пытался смыть с волос кровь, одновременно поглядывая по сторонам с верой, что она появится. Но вокруг лишь давящая пустота, сжимавшая распускающиеся свежие чувства. Бегаю за вымышленной девушкой, наряжаюсь, разбиваю себе голову, утопаю в песке воображения. Я сошел с ума. Бросил со злости булыжник в реку. Я уже ненавидел свои образы, картины. Они меня дурачат. И вдруг услышал рык зверя слева от себя. В миг тело окаменело, и машинально глаза прильнули к звуку. Господи, в метрах тридцати стоял огромный медведь, а посередине, между бурым и мной, стояла она, точно ангел, потерявший крылья. Глаза опасности и безмолвная мольба о помощи смотрели друг на друга. Она тряслась, вкопанная в ожидании. Я мобилизовался и окликнул ее, моментально придумав имя: