Лунный эфир дарил очертания приближающегося домика. Линии виделись непривычными, будто дверь открыта настежь. Ускорил шаг и побежал, да так, что потерял калошу. Да, действительно, кто-то ее открыл. От растерянности выронил букет и не знал, что делать дальше. Огляделся. Всё вроде на прежних местах: топор у пенька, далее коса, мотыга, грабли… Да хотя, кому они нужны? Было бы что брать. У двери, на влажной земле, следов не обнаружил. Паутина, словно пломба на окне, все так же развевалась, гонимая ветром. Беглый анализ обстановки несколько успокоил: вора здесь не было. Должно быть, сам оставил ее открытой… Не может быть. Нет. Я всегда закрываю. Неужели снова зашел охотник? Как раз запирать дверь на замок я и начал после одного неприятного случая, связанного с ним. А произошло тогда следующее: заблудший пьяный охотник настиг мою избу и долбил в дверь. Сначала страх шептал не открывать, но, понимая, что дверь всего лишь плотно прикрыта и настойчивый мужик вот-вот окажется на пороге, я решил не ждать, когда его непредсказуемая агрессия выйдет за рамки. Отворил дверь, в надежде как-то договориться. Хотя это не мой конек. Моему взору представился огромный, похожий на йети, метра два ростом мужик. В одной руке полупустая бутылка, а на плече ружье, танцующее в такт владельца. В нем собрались все мои триггеры: ружье, то бишь убийства, алкоголь – значит, бесконтрольность, и наглость – игнорирование правил. Моя голова была запрокинута назад, когда смотрел на него, так как он приблизился вплотную и даже не видел меня, а уже анализировал обстановку дома. Я представился, а он нет. Пытался уверенно убедить его, что, мол, я никого не приглашал и не ждал, но выходило робко, заикаясь, словно наоборот, приглашал его пройти. Но он вовсе не реагировал на мои голосовые изливы. Мои зрачки контактировали с его раздутыми ноздрями. Когда он выдыхал, волосы в носу направлялись на меня стрелами, и поток отборного самогона заполнял пространство дома.

– Кто тебя так назвал, Морфей? Как что-то запретное… Есть же нормальные имена, – басом смеялся он. Далее монолог философии на пол часа с медной кружечкой самогона. Так и уснул, поставив точку беседы ударом тяжелой головы о стол. Зачем ему кружка, думал я, раз ты неизвестно сколько времени пил благополучно из горла, а тут, зайдя в гости, решил проявить этикет? Через два часа отвратительного храпа он очнулся, поднялся из-за стола с прилипшей к руке кружкой, потягиваясь в форме распятия, что-то туго проорал пробужденным матом, неудовлетворительного состояния.

– Пора и честь знать, – ляпнул он и, уходя, снял почти с потолка ценную для меня икону, которая досталась от набожной прабабушки. Внутри я негодовал, но возразить не мог. В груди разрасталась черная дыра стыда, поедавшая изнутри. До сих пор стыдно. – Ну, я пошел, с Богом! – окончательно произнес мужик и удалился с частицей веры.

Этот случай лишил меня уверенности в безопасности. Отныне всегда запирал привлекательную для непрошеных гостей дверь. А что на этот раз? Взлом бескорыстных грабителей? Или кто-то поджидает меня внутри? Замок лежал на пеньке рядом с дверью, а ключ обнаружил под домом в специальной лунке, нетронутым. Мурашки, нет, это что-то большее. Будто во мне с огромной скоростью размножались морские ежи и перекатывались. Страх осознания сковал тело. Что делать, если там всё же кто-то есть? Навыка драки у меня нет. Да и с храбростью мы в конфликте. Она не пригождалась. Может, понаблюдать со стороны, глядишь, кто выйдет, и всё обойдется? Нет, это мой дом. Не знаю как, но надо хоть раз дать отпор, проучить, чтобы второго раза не видать. Перекрестился и взял топор. Шаг – ступенька, два – ступенька, три – стоял я на пороге перед тьмой тайны. Пот катился по виску, капнул на руку и оставлял на грязном теле светлые полосы, освещаемые лунным светом. Конечности жутко тряслись. Охватил топор двумя руками и вошел. Пульсировал, как оголенное сердце перед вопросом жизни и смерти.