Не смотрю я на него никаким взглядом. Просто испытываю к адвокату благодарность как к тому, кто героически защитил меня от нападок Прокопьева. А Волков – так вообще практически всё время на кухне криминалистов развлекал, когда это он успел такие заключения сделать?

– Я не… – начинаю на автомате, но тут же возмущённо осознаю, что не стану перед ним оправдываться. Глубоко вдыхаю и собираюсь высказать ему всё, что думаю: – Да ты…

Но на этот раз Алекс сам не даёт мне договорить:

– Да я, – заявляет он с довольным видом и, отвернувшись, уходит вниз по лестнице.

Зато поговорила с Алексом.

Знать бы ещё, о чём.

Продолжая одновременно негодовать и недоумевать от произошедшего, спускаюсь по лестнице в гостиную, где Прокопьев и Лазарев точно так же, как только что мы наверху, застыли друг напротив друга, разделённые широким кухонным столом. При нашем появлении их спор сходит на нет. Словно то, что они только что обсуждали, не имеет отношения к делу. По крайней мере, к моему делу точно.

– Подпишите протокол, Валерия Игоревна, и поедем в отдел для допроса. – Выражение лица следователя такое кислое, будто он только что съел коробку лимонов целиком, возможно даже вместе с коробкой.

Оказывается, пока я переодевалась, бóльшая часть участников обыска успела без долгих прощаний покинуть дом. Это заставляет выдохнуть с облегчением. Последними уезжают подписавшие протокол понятые.

– Прочтите вот это, – указывает Лазарев на графу «в ходе обыска изъято». – В остальном ничего существенного.

Так я узнаю, что, не обнаружив обещанного оружия и частей трупов, Прокопьев всё равно нашёл чем поживиться, упаковав и опечатав мой телефон, айпад, ноутбук, банковские карты, ключи от машины и зачем-то, кухонные ножи. Всё это, сложенное в картонную коробку, он торжественно вручил Алексу со словами «отвечаешь головой».

Прочтя целый лист замечаний, оставленных аккуратным почерком Лазарева, я тоже подписываю протокол и поднимаю глаза на Прокопьева в ожидании собственной участи. Он не заставляет себя долго ждать.

– Вещи соберите на всякий случай, – недовольно щурится следователь. – Костюм спортивный, зубную щётку и кроссовки без шнурков.

Понимая, что за «всякий случай» он имеет в виду, превращаюсь в статую, так сильно напряглись мышцы. Алекс тоже замер с коробкой за спиной Прокопьева и хмурит брови. Лазарев нависает над столом и лениво интересуется:

– А что будешь делать, Игорь, когда мы тебе подтверждение алиби предоставим? Вытащить человека из изолятора куда сложней, чем его туда отправить. А уж в том, что за каждую минуту её незаконного содержания под стражей я взыщу с тебя моральный вред, можешь не сомневаться. Сам знаешь, я умею.

Ну точно. Есть у них какое-то общее интересное дело в прошлом. Личное. Такое, после которого Прокопьев боится моего адвоката как огня. Но всё же пытается сохранить хорошую мину при плохой игре. Зеркалит оскал Лазарева и произносит угрожающе:

– Я же сказал: «на всякий случай». Но на то, чтобы подтвердить алиби, у вас три часа. И планы на вечер я бы на её месте не строил. – Он поднимается из-за стола и командует Волкову. – Здесь закончили, поехали в отдел.

Прокопьев не видит, как шагающий за его спиной Алекс картинно закатывает глаза, а Лазарев добавляет с усмешкой:

– В таком случае, раз уж моя подзащитная не задержана, она поедет со мной.

И Волков сначала стреляет в него недовольным взглядом, а потом закатывает глаза ещё раз. В этот момент я отчётливо понимаю, что он и есть тот, кто попросил Лазарева меня защищать, хотя мотивы этого поступка до сих пор остаются неразгаданной загадкой.