Романов ушёл глазами «в себя» – и медленно прошёлся за спиной Полковника. Информация не радовала его – зато и не расхолаживала: была объективной. Больше всего Григорий Васильевич не терпел «розовых очков». Это был сугубый практик и сугубый реалист – а ни то, ни другое не предполагает отрыва от действительности и прочих «фантазий на тему».

– Почему же тогда – именно он? Горбачёв попросил?

На этот раз Полковник задумался – и явно не впервые на эту тему.

– Не исключено. Хотя Чебриков по состоянию «на вчерашний день» – до декабря прошлого года – был однозначно человеком Андропова, после того, как всё стало ясно…

– ???

– Хотя бы с Андроповым!

– А-а-а!

– … он прислонился к Горбачёву. К сожалению, в Чебрикове много «не нашего». Помните, как Ленин отзывался о Троцком в очерке Горького: «В нём есть что-то нехорошее, от Лассаля».

Полковник усмехнулся.

– Я не буду утверждать, что нехорошее в Чебрикове – «от Лассаля», но оно есть. Увы, Виктор Михайлович поражён критицизмом по адресу нашей «Святой Троицы»: КПСС, Советской власти и СССР. Понимаете: не критическим взглядом обладает – нормальное явление! – а поражён критицизмом! Общность почвы, на которой произрастают общие взгляды, и роднит его с Горбачёвым.

Полковник с огорчённым видом покачал головой.

– А жаль: мужик он – порядочный, деловой и честный. Но – недалёкий: не видит дальше завтрашнего дня. А за завтрашним днём ему не увидеть, что дня послезавтрашнего ему не видеть, как… как и всех последующих! Для Горбачёва он – типичный «мавр». Но понять это Чебрикову не дано ни сегодня, ни «завтра». А «послезавтра» с этим пониманием он нам, извиняюсь, на хрен не нужен будет!

Романов ещё раз помаячил за спиной Полковника – и вернулся за стол. Некоторое время он молчал, словно вынося приговор сказанному и услышанному. Наконец, крепкая его ладонь жёстко опустилась на стол.

– Ладно, Полковник: спасибо за политинформацию. Будем считать, что твой курс ликбеза я прошёл.

– И?

Полковник глазами предложил Романову продолжить.

– ??? – «внёс контрпредложение» Романов – и тоже глазами.

– И куда «пошёл дальше»? – усмехнулся Полковник.

– Надо встречаться! – обошёлся без усмешки Романов.

– Мне?

Полковник «ковал железо», пока в наличии были все «составляющие». Романов на мгновение потемнел глазами: явно пришёл к неоднозначному, спорному даже для себя, решению. Вынужден был прийти.

– Нам!

– …

Полковнику не оставалось ничего другого, как запросить подробности – и Романов не стал уклоняться.

– Ты решаешь технические вопросы, я – политические!

Не возражаешь?

– А у меня есть выбор?! – усмехнулся Полковник: как пел Высоцкий, «меня и пригласили за неё». За «обшарпанную гармошку», то есть: для того, чтобы и решать «технические вопросы»…

Алиев молча разглядывал сидящего перед ним человека.

– Вот Вы какой!

Удивление в голосе и взгляде Гейдара Алиевича было густо замешано на уважении, которого он и не скрывал.

– … – напросился на комплимент Полковник: объектом уважения являлся именно он. Ведь именно он явился «с доверенностью» Романова – а именно Алиев, соответственно – с «доверенностью» от «движения неприсоединения».

– Наслышан о Вас, уважаемый…

Алиев изобразил глазами вопросительный знак на тему реквизитов «уважаемого». Полковник «мило» улыбнулся.

– Можно просто: «уважаемый». Так, как это и принято на Востоке.

Гейдар Алиевич рассмеялся.

– Хорошо: это – лишнее доказательство того, как повезло Романову, и как не повезло Горбачёву… Не хотите спросить, «откуда дровишки»?

Полковник улыбнулся ещё раз – и снова «мило».

– Если бы я спросил, то сразу лишился бы Вашего уважения.