– Хм! – Мистер Брустер отверг такую оптимистическую перспективу. – Но англичанин, Бинстед! – сказал он с мукой. – Всего неделю-другую назад в отеле было остановился англичанин, который так его чернил, что вы изумились бы! Сказал, что это чертова дыра! Мой отель!

Профессор Бинстед соболезнующе прищелкнул языком. Он понимал чувства своего друга.

Примерно в ту минуту, когда профессор Бинстед прищелкивал языком в гостиной мистера Брустера, Арчи Моффам сидел, созерцая свою молодую жену, в салоне экспресса из Майами. Он думал, что это слишком уж прекрасно, чтобы быть правдой. Последние несколько дней его мозг сильно завихрился, но вот эта мысль вырывалась из смерча четкой и ясной.

Миссис Арчи Моффам, урожденная Люсиль Брустер, была миниатюрной и стройной. Ее жизнерадостное личико обрамляли облака темных волос. И все вместе являло такое совершенство, что Арчи часто вынимал из внутреннего кармана брачное свидетельство и исподтишка его перечитывал в очередной попытке убедить себя, что это чудо из чудес действительно произошло с ним.

— Нет, честно, старая курица… то есть милая старушенция, то есть любимая, – сказал Арчи, – я не могу этому поверить.

– Чему?

– То есть я не могу понять, почему ты вышла за такого типчика, как я.

Глаза Люсиль широко раскрылись. Она погладила его руку.

– Но, дусик, замечательнее тебя нет ничего на свете. Разве ты не знаешь?

– Как-то ускользнуло от моего внимания. Ты уверена?

– Конечно, уверена! Ты – чудо-мальчик! Увидеть тебя и не полюбить просто свыше сил человеческих.

Арчи испустил экстатический вздох. И тут ему в голову пришла мысль. Эта мысль часто возникала там и омрачала его счастье.

– Только вот не знаю, подумает ли так же и твой папаша.

– Конечно, подумает!

– Мы ведь вроде как опрокинули это на старикана, – сказал Арчи с сомнением. – А вообще, что он за человек, твой папаша?

– Папа тоже дусик.

– Странновато, что он владелец этого отеля, – сказал Арчи. – У меня вышел жуткий скандал с тамошним мерзавцем-управляющим как раз перед тем, как я уехал в Майами. Твоему папаше следует уволить этого субчика. Он портит весь ландшафт!

В поезде Люсиль решила, что не следует сразу обрушивать Арчи на его тестя. Иными словами, счастливая парочка, вместо того чтобы блаженно впорхнуть к мистеру Брустеру, должна разлучиться на полчаса или около того. Арчи будет томиться поблизости, а Люсиль встретится с отцом и поведает ему всю историю, а вернее, те ее главы, которые вынуждена была опустить в письме из-за недостатка места. Затем, окончательно внушив мистеру Брустеру, какое счастье ему просияло, раз он приобрел в зятья Арчи, она проводит отца туда, где его будет ждать воплощение этого счастья.

Первая часть программы сработала самым восхитительным образом. Когда отец и дочь вышли из кабинета мистера Брустера к Арчи, мистер Брустер в целом усвоил, что Фортуна улыбнулась ему самым невероятным образом, наделив его зятем, который почти в равных частях объединял в себе лучшие качества Аполлона, сэра Галахеда и Марка Аврелия. Правда, в процессе беседы он уловил, что у милого Арчи нет ни профессии, ни состояния, но мистер Брустер почувствовал, что человек со столь великой душой, как у Арчи, в них не нуждается. Нельзя требовать всего. Арчи же, по словам Люсиль, был практически стопроцентным идеалом мужчины душой, внешностью, манерами, солнечностью характера и породистостью. Мистер Брустер вышел в вестибюль, сияя оптимизмом и благожелательностью.

В результате, узрев Арчи, он был несколько ошарашен.

— Приветик-ветик-ветик, – сказал Арчи, радостно шагнув вперед.