– Да остановись же ты, наконец, – хватает он меня за руку и, развернув к себе, заглядывает в глаза. – Что-то случилось?..

Боже мой!

Передо мной мой самый-самый лучший друг детства.

И как же давно мы с ним по-настоящему не виделись: те редкие встречи на даче по случаю какой-нибудь обязательной круглой даты раз в три-четыре года вряд ли можно назвать разговором по душам старых друзей. К тому же за эти тридцать девять лет, что прошли с того почему-то памятного мне дня, мы с Сашкой оба очень изменились, постарели, обвыклись; остыли, что ли, от жизни.

Увы.

Но сейчас другое дело: передо мной не сегодняшний старый и незнакомый, иронично-шутливый, немного циничный и даже иногда принципиально-бескомпромиссный к близким людям человек, а мой, тот самый из «Секретов нашего двора» думающий, сомневающийся, ищущий и… всепрощающий друг.

Саня после окончания Нахимовского и далее соответственно высшего военно-морского училища по распределению попал служить на Северный флот в отряд подводных кораблей, где к своему пикантному малозаметному заиканию довольно-таки быстро добавил не менее привлекательный свинцовый стильный цвет пока ещё пышной мальчишеской шевелюры. К своим неполным тридцати годам у него позади осталось много десятков тысяч пройденных океанских миль, которыми можно несколько раз опоясать земной шар. В результате на нас из-под седых бровей и изрезанных неглубокими, но частыми морщинами век бескомпромиссно смотрел познавший жизнь старец, который вместе с неиссякаемой иронией вдруг неожиданно приобрёл и всепоглощающий дух авантюризма. Похоже, эта свойственная некогда всем нам детская напасть вдруг полностью передалась ему, безудержно подталкивая его к какому-то суетливому постоянному движению по жизненной кривой во все стороны, желанию успеть попробовать на ней всё-всё. Возможно, из-за неё, а может, ещё и из-за стремления к бескомпромиссному лидерству везде и всюду, неистово охватившему его вдруг, вокруг него неизменно появилось множество всяких необязательных ничтожных событий, действий, увлечений и… спутников.

– Чего уставился? – прямо-таки по-настоящему злится наш бессменный последние три года знаменосец дружины. – Говори же, наконец!

– Здорово, Саня, – выдыхаю тихо, радостно, обогнав своего подростка внутри, и непроизвольно тяну его к себе, как некогда младшего брата.

– Точно с дуба рухнул, – смущаясь, выбирается он из моих объятий, с опаской заглядывая в глаза, отступая и глупо улыбаясь.

– Ты знаешь, – вдруг, не ожидая того, говорю с жаром, спешно, словно желая опередить моего притихшего двойника в себе, не дать заговорить ему, – у тебя всё будет хорошо! Ты со всем справишься, всего достигнешь и, конечно же, будешь счастлив… во всяком случае, так станешь считать в далёком 2019 году. Но как жаль, как же безумно жаль, что ты не сможешь понять, услышать то, что я говорил именно тебе… там, в классе, – потому что ты не хочешь принять одного маленького правила жизни.

– К-какого ещё правила? – вдруг некстати по-детски заикается Саня. – С тобой всё в порядке?

– Да в порядке я, в порядке. А правило простое, запомни, – улыбаюсь, чувствуя поглощающую меня радость от этой случайной встречи, – если хочешь, чтобы тебя слышали, – слушай сам.

– К-как?.. – заикается, волнуясь.

– И ещё, Сашка, – прерываю его, – сейчас мне срочно нужно уйти, уехать – одному, без тебя; у меня мало времени, наверное.

– К-к-куда?.. – спрашивает растерянно и ещё больше заикаясь…

– Неважно, – уверенно режу мысль, слова, – ты просто слушай и запоминай – если сможешь, конечно.

– Н-ну, хо-ро-шо, – тянет, – говори.