Отлипаю от сладких губ, а то подзавис немного, а вокруг куча свидетелей.

— Смотри какой красавец, — указываю рукой на мотик и широко улыбаюсь.

— Придурок, — недовольно бурчит мелкая и, гордо вскинув голову, уезжает.

Трусишка!

Я разворачиваюсь и уверенно запрыгиваю на байк, снимаю его с подножки и сильнее стискиваю рукояти руля. Все еще новое, не потертое, четко ощущаю каждый выступ, каждый изгиб. Осматриваю приборную панель и понимаю, что-то не то. Сердце громко бахает в груди, и руки начинают дрожать. Завожу мотоцикл, но газовать не решаюсь, какой-то неконтролируемый страх ползет по коже. Словно в башке стоит блокатор и не позволяет мне ехать вперед.

— Тай, давай, — подстрекают парни, стоящие в стороне, и свистят, — поддай газу! Покажи класс!

Натянуто улыбаюсь, но стóит мне снова перевести внимание на байк, как волнение возрастает и я уже не могу с ним справиться. Блять, что вообще со мной происходит? Не могу сконектиться с мотиком.

Активно копаюсь в себе и осознаю: я боюсь. Боюсь, что снова не справлюсь. Сдохнуть так рано не хочется, столько еще интересного впереди. Но не буду же я стоять тут как тюфяк и ссать в штаны?

Как говорит мой отец, чтобы избавиться от страха, нужно посмотреть ему в лицо. Вот сейчас и будем избавляться.

Шумно выдыхаю и проворачиваю рукоять. На улице раздается дикий рев, я мгновенно подпитываюсь всей мощью, что рычит подо мной, и с визгом шин резко стартую вперед. Еду по дороге, обкатываю новинку, железный конь вроде бы меня слушается, делаю небольшой круг вокруг зданий и возвращаюсь на исходную, но уже более увереннее.

Мчу мимо беседок и сразу же замечаю Эмму, испуганно наблюдающую за мной. Мгновенно перевожу взгляд на ее обездвиженные ноги, и в башке резко щелкает. Дальше все происходит в считанные секунды: руль ведет, мотик виляет, и я влетаю в бордюр.

— Тайлер, — слышу истошный крик мелкой, моментально поворачиваю к ней голову и в полете вижу, как она резко подрывается с кресла и самостоятельно делает три шага ко мне.

Падаю на газон, первым удар принимает плечо, затем ребра пронзает жуткая боль, и мне становится трудно дышать. Все мышцы пробирает гребанная судорога. Но плевать я хотел на свои травмы, сейчас мне важнее увидеть Эмму. Корчусь и быстро перекатываюсь на бок, цепляюсь взглядом за испуганную малышку. Она стоит на четвереньках, тяжело дышит и пребывает в полнейшей прострации, сама еще не до конца осознает, что же с ней только что произошло.