7.

Вернувшись из Парижа, Филипп де Рувруа́ обнаружил опустевший двор, и две, небрежно, наспех сооруженные совсем свежие могилы. Он не поверил своим глазам, им овладел панический ужас, когда он увидел нацарапанное на одном из надгробном камне имя Полин де Бон. Герцог почти ворвался в дом, и, не услышав голос своей дочери, которую только что позвал к себе, отчаянно закричал. Дидье, сопровождающий герцога в поездке, прибежал на крик своего хозяина.

– Дидье! Дидье! Ее здесь нет! Здесь нет моей Беатрис!

Филипп метался по комнатам, надеясь на то, что его сокровище просто тихонько спит и не слышит крики своего отца. Но девушки нигде не было.

– Где она? Где она? Дидье, отвечай немедленно!

– Мсье, я не могу знать, – тихо проговорил оруженосец, опустив глаза в пол.– Не смею вас огорчать, сударь, но в доме никого нет, он пуст.

Филипп в бешенстве схватил изящную вазу, стоящую возле софы, и с силой швырнул в стену. Ваза с грохотом разбилась, мелкие осколки разлетелись по всей комнате.

Обманутый герцог, взяв себя в руки, стал перебирать все имена в своей памяти, обладатели которых могли решиться на столь дерзкий поступок. Но спустя минуту он так и не смог ответить на главный вопрос: кто же так сильно хочет уничтожить род герцогов де Рувруа́?

Почти целый день Филипп просидел в комнате своей украденной дочери, не зная, что ему делать дальше. Он то и дело выбегал на небольшой балкончик и кричал своему оруженосцу, чтобы тот готовил лошадей в дорогу, затем, придя в себя, возвращался в опустевшую комнату и снова тревожные мысли не давали ему покоя.

Несчастный отец винил себя за то, что не смог уберечь свою единственную дочь от беды, ему было мучительно больно, оттого что мадам Полин уже никогда не увидит счастливую Беатрис, не сможет украдкой вытереть слезинку, растроганная нежным моментом. Хоровод воспоминаний закружил мужчину и он, уставший от дальней дороги и убитый горем, погрузился в кроткий сон, который вскоре был нарушен каким-то шумом.

– Господин! Господин! Проснитесь!

Филипп открыл глаза и увидел перед собой незнакомца в грязной одежде. Это был Франсуа Жано, рыбак, которого спасли от преследователей Беатрис и тетушка Полин. Все это время он жил в опустевшем замке, это он предал земле тело гувернантки и повара, и теперь с нетерпением ждал возвращения герцога, чтобы рассказать всю историю, связанную с исчезновением молодой наследницы и убийством тетушки.

Герцог вскочил на ноги и подбежал к дрожащему от волнения Франсуа.

– Ты видел, ты видел, кто это сделал? Отвечай немедленно!

– Да, мсье! Я видел, кто силой увез мадемуазель Беатрис и убил несчастную тетушку. Простите меня, господин, что я не смог помешать осуществить двум злодеям коварный план.

– Говори же, кто это был?

– Первый называл себя Венсаном Морэ, а имя второго, мсье, я с трудом помню, оттого что у меня зуб на зуб не попадал от страха, я пытался уговорить мадемуазель Беатрис бежать, но эта смелая девушка сопротивлялась до последнего. В какую-то секунду я успел спрятаться здесь, в этой комнате.

– Барон Венсан Морэ? Барон? Не может быть! Как этот милейший человек мог так поступить? Нет, ты ошибаешься!

– К сожалению, сударь, в моем ответе нет никакой ошибки. Эти двое господ служат графу де Легра́ну, они несколько раз упоминали его имя, хвастаясь, что каждый получит щедрое вознаграждение за хитрый план, который незамедлительно воплотят в жизнь. И еще они радовались, что так легко заставили вас ехать в Париж, это тоже была часть хорошо поставленного спектакля.

Франсуа замолчал. Он как будто вновь окунулся в события того рокового дня, когда ничем не смог помочь беззащитным дамам.