Днем несколько мужчин-нкуенго уезжают на грузовичке, принадлежащим племени, к океану – за акулой (чтобы акулы не подплывали к пляжам, вдоль всего побережья ЮАР расставлены специальные сети, что при определенной сноровке позволяет подплыть на лодке и извлечь из ловушки мертвого хищника). Акулий клык понадобится для обращения к Мами Вата – Духу Воды. Как поясняет мне Абделе, этот дух отвечает за здоровье и красоту тела. Еще для меня будут беспокоить двоих: Да и Хоуелоусу-Да – это так называемые радужные змеи, покровители творчества и разума. Ближе к ночи Абделе просит меня раздеться догола, выдает долгожданную набедренную повязку из пальмовых листьев и втирает в мой лоб какую-то вонючую прозрачную мазь.

– Не волнуйся, – смеется она, – это всего лишь эссенция из крокодила. Сложнее всего вызвать Мути (дух, защищающий от доносов, арестов, обвинительных судебных приговоров и банкротств, а также указывающий «клиентам» имена врагов и завистников), для этого нужен высушенный слоновий пенис.

С наступлением темноты все наше племя, включая малолетних детей, садится в круг на центральной площадке, по периметру которой расставлены горящие факелы. Посередине сооружен деревянный постамент типа огромного стола, устланный козьими шкурами; на нем в каком-то корыте установлен зловонный акулий труп. Меня усаживают в изголовье этого стола на циновку. Абделе раскладывает передо мной какие-то причудливые фетиши и тотемы и шепчет: «сперма гориллы», «игла дикобраза», «страусиный член» (нечто маленькое и сушеное), «кости ядовитой змеи мамба». Под оглушительную дробь тамтамов мне подносят огромную чашу сакубона. Я давлюсь (меня и так уже мутит от запаха дохлой акулы) – но делаю усилие и – как и все остальные – выпиваю чашу залпом. Затем протягивают курительную трубку и велят сделать ровно три затяжки. Я затягиваюсь и чувствую, что впадаю в транс: мое сердце бьется в унисон тамтамам, а границы пространства начинают куда-то уплывать.

– Теперь ты зомбито! – заявляет Абделе (так в Африке называют людей, достигших нужного состояния для общения с духами, отсюда и пошло известное белым слово «зомби»).

Словно сквозь пелену я наблюдаю за происходящим дальше: нкуенго встают в большой хоровод и пускаются в дикий первобытный пляс, а на стол-постамент, где уже сижу я и лежит покойная акула, поднимаются вождь Вокухамба и моя Абделе. В эту же минуту двое нкуенго разводят под постаментом небольшой костер, который начинает довольно быстро разгораться. Мне говорят, что Вокухамба сейчас совершит ритуальное соитие с моей персональной колдуньей-девственницей; причем они должны прийти к финалу одновременно и до того, как вспыхнет наш «стол». Если им удастся это сделать, то в момент их «синхрона» явятся все «мои» три духа и просьбы мои исполнятся. В противном случае мы все втроем погибнем (хорошенькая новость и главное – неожиданная!) – и будет считаться, что нас покарали духи за доставленное им беспокойство. Безвременная кончина вообще-то в мои планы не входит – и я предпринимаю попытку прекратить безобразие, удрав с «постамента». Однако – то ли от выпитого, то ли просто от страха – руки и ноги становятся ватными. Не в силах пошевелиться, ужасе наблюдаю, как Вокухамба прямо перед моим носом начинает неторопливо любить Абделе (и как только ей удается оставаться невинной в таких первобытных условиях?!) А огонь под постаментом трещит все сильнее! Остается утешаться мыслью, что Вокухамба с Абделе до сих пор живы-здоровы, хотя клиентка я у них явно не первая. И тут раздается оглушительный вопль: кричит вождь, кричит Абделе, и им вторит все племя. Меня под руки стаскивают с постамента – и в следующую секунду он рушится и его руины охватывает пламя. Абделе и Вокухамба стоят довольные рядом с горящим трупом акулы: они все успели вовремя.