Саванна, все ночи полные огня

Дни, как я скоро обнаруживаю, здесь похожи один на другой как две капли воды (Абделе говорит, что в этом есть некий магический цикл), а вот ночи «в гостях» запомнятся мне надолго… В первую ночь я дрожу от чьих-то душераздирающих воплей. Мне представляется, что это нкуенго справляют кровавый шабаш с обильными жертвоприношениями. Но наутро узнаю, что так «плачет» гиена. Во вторую мне кажется, что воют львы, но утром Абделе уверяет, что эти страшные хищники, к счастью, мигрировали в другую часть саванны, а так, не сдерживая эмоций, местные пары занимаются любовью. Третьей ночью я уверена, что не могу уснуть от звуков плотских утех, но с утра выясняется, что это одна женщина-нкуенго избила своего мужа, застав его в хижине у другой. Следующей ночью я подскакиваю от громкого шороха, раздающегося прямо возле моей лежанки. В ужасе схватив с пола фонарь, вижу в его свете огромного бабуина (вид обезьян, живущих в Южной Африке) и истошно кричу. Прибегают нкуенго и выгоняют незваного гостя палками. Мне говорят, что бабуина бояться не надо: просто у него сейчас брачный период и ночами ему не спится. А как-то мне снится нестройный мужской хор, исполняющий до боли знакомую «Таганку, все ночи полные огня». Высовываюсь из-за занавески и понимаю, что это не сон: возле моей хижины тусуется группа вдребезги пьяных лысоватых мужичков с солидными брюшками. Лицо одного из них, с ополовиненной бутылкой виски в руках, в темноте кажется мне знакомым. Но он меня не только не узнает, но даже принимает за местную:

– Ходи сюда, туземочка! Выпьем за наше процветание!

Пытаюсь посветить на мужика фонарем, чтобы понять, где я его уже видела, но тут из бушей материализуется целая толпа нкуенго и с воплями заталкивает меня назад в хижину, а потом что-то возбужденно объясняет «пришельцам».

Каждый день в 5 утра Абделе возникает на моем пороге с горшочком свежесваренного умрогхо. Пока я пью теплое, вываренное до состояния патоки пойло из высушенных на солнце стеблей молодой тыквы и ее незрелых семечек, Абделе приговаривает: «От такой еды глаз делается зорче, ум острее, тело стройнее, а кошелек толще». Наутро после неожиданной ночной встречи с соотечественниками моя компаньонка мрачно сообщает, что группе русских, живущей в соседнем поселении нкуенго, не видать теперь заказанного как своих ушей. Духи разозлятся, что клиенты нарушили все порядки: напились и показались в соседней деревне…

Ежедневно до 4 дня я наблюдаю бесконечные племенные песни и пляски и, когда велят, даже принимаю в них участие. И только потом мне дают очередное «лакомство» – высушенные на солнце бычьи хвосты с добавлением нтсцофу – острейшего местного перца, который, как полагают нкуенго, дает энергию, необходимую для повышения зарплаты.

Как-то днем совсем близко к нашей деревне подходит слон – и мы все прячемся по хижинам. Это вовсе не такое безобидное животное, каким кажется в зоопарке. Слоник долго беснуется в окрестностях, после чего оказываются поваленными и расколотыми бивнями в щепки сразу несколько деревьев.

Ближе к ночи мы всем племенем сидим у костра, разведенного на центральной «площади», поем песни и пьем сакубона – это что-то сильно алкогольное. Наверное, поэтому по вечерам меня сильнее всего преследует ощущение нереальности происходящего. К концу «срока» я, судя по собственным шортам, действительно, здорово худею, но, как мне кажется, больше не от магии, а с голодухи.

Утром предпоследнего дня, сразу после тыквенного завтрака, Абделе ведет меня на площадку, куда четверо аборигенов притаскивают… целый ящик драгоценных украшений! Меня просят склониться над ним – и Абделе исполняет протяжную ритуальную песню, которая должна способствовать повышению моего жалования. То, что в ящике не бижутерия, видно невооруженным глазом, и пока я гадаю про себя, не имеют ли эти сокровища отношение к «Де Бирс», знаменитой ювелирной компании, контролирующей всю добычу алмазов на территории ЮАР, вдруг получаю неожиданный ответ: все это подарки благодарных клиенток, преимущественно русских!