Свеча догорала, и Фома сквозь сон начал ощущать жжение между пальцами и слышать плач своей жены. Ничего не понимая, он приоткрыл глаза, и его взору представилось необыкновенное зрелище: он присутствует на своих похоронах. Фома тут же закрыл глаза и стал размышлять над тем, что происходит.

Свеча всё сильней жалила пальцы и мешала быть мёртвым. От боли Фома готов был уже зареветь и стать живым, как вдруг Прохор, словно читая его мысли, из пальцев изъял догорающую свечу и вставил свежую.

«Ну, Прохор, выручил ты меня! Считай, что я твой должник, – прокрутил в голове Фома и домыслил: – Воскресну, отблагодарю, а пока извини…»

– Надо же совсем тёпленький! – произнесла жена покойного мужа, ладонью коснувшись его щеки. – У других-то покойники холодные. А всё потому, что Фома добрый был.

Фома лежит и думает: «Всё же иногда надо умирать, хотя бы потому, что многое о себе узнаешь. В жизни только и слышал – никчемный мужик да пьянь подзаборная. Оказывается, я не такой уж и плохой человек».

Дверь со скрипом отворилась, и в траурных платочках вошли Валины подруги – Лариса и Вера. Пособолезновали и уселись перед гробом.

Первой из подруг заговорила Лариса:

– Фома, земля тебе пухом. Ты уж на нас не обижайся, коли что не так было. В жизни всякое бывает…

Не дожидаясь конца Ларисиного доклада, слово взяла Вера:

– Ты, Фома, был настоящим мужиком. Повезло Валюше. А я дура! Ты же хотел на мне жениться…

«Вот брешет! Я хотел на ней жениться. Щас! – внутри себя свирепствовал Фома. – Человек помер, мало им, так они ещё и свои грехи хотят к нему в гроб положить. Ничего, я ещё разберусь с вами! Вы у меня поплачете!»

За Фому вступился Прохор:

– Вы что, девки, чушь несёте! Насколько я помню, да и Фома мне говорил, что из вас двоих ни одна ему не нравилась.

«Так их, так, молодец, Прохор! – в глубине души радовался Фома. – А то удумали над покойником глумиться».

– Да хватит вам ворошить прошлое! – забыв о своём горе, в перепалку вмешалась Валя. – А то, за кем бегал Фома, я и сама знаю. Он ни одной юбки мимо себя не пропускал. Эта болезнь у него ещё в молодости началась.

«Ты смотри, как Валюша запела. Вместо того, чтобы мужа в последний путь отправить с незапятнанной репутацией, она туда же… – плакала душа Фомы горькими слезами. – Нехорошо вдове о своём родном муже такое говорить. Надо соблюдать приличия!»

.....

Приближалась ночь. Соседи разошлись по домам укладываться спать. У гроба остались жена покойного, её подруги и Прохор. Через некоторое время и их потянуло ко сну.

Зевнув в ладонь, Прохор обратился к Вале:

– Валюша, ты бы шла да отдохнула у кого-нибудь из подруг, а то завтра у тебя будет трудный день. Иди, а я посижу до утра, мне, холостяку, какая разница, где быть. Дома я один, а здесь с Фомой потолкую, как-никак друзьями были.

Валя согласилась и ушла с подругами отдыхать, оставив тело мужа на его друга.

Оставшись наедине с покойником, Прохор сходил в кухню, там из ящика вынул бутылку с водкой, из шкафа взял стакан, тарелку с салатом и вернулся на прежнее место. Сел у гроба, Фоме на грудь поставил тарелку с салатом, наполнил стакан, произнёс слова «за упокой души грешной» и выпил залпом содержимое стакана.

Фома по такому случаю хотел было уже восстать из мёртвых, но побоялся, что от его воскрешения у друга не выдержит сердце, и потому решил воскреснуть после того, как Прохор напьётся «за упокой» и отойдёт ко сну. Он лежал и жадно считал граммы, уплывающие в желудок своего друга.

Наполнив очередной стакан, Прохор полез в тарелку за салатом и нечаянно ткнул вилкой покойнику в руку. Отчего последний вскрикнул и восстал из гроба.