– Маарк, ну ты опять за своё? Ты никогда ничего не помнишь! А ну, вспоминай…

Я напрягся, ничего не вспомнил, почесал за ухом. – Что вспоминать?

Она повесила мою куртку и встала напротив. – Какой сегодня день недели?

– Четверг.

– Что у нас в архиве по четвергам? Я говорила!

– Ты много чего говорила… Я… Я не помню.

– Почему мы по четвергам работаем до обеда?

– Потому… Потому что в архиве работают одни женщины? Или вы из клуба любителей не работать по четвергам? Возможно это день борьбы с пылью на полках? Я не знаю!

– Потому что каждый четверг у нас отчетный день, мы запускаем утилитную процедуру, электронная база обновляется, а значит мы не можем работать.

– Ааааа…

– Ааааа! Дырявая голова, что не говорю, никогда не помнишь! – Она прошла на кухню, я снял ботинки.

– Мне нужно принять душ.

– Принимай, полотенце на сушилке. – Я прошёл в ванную комнату, она добавила, – Ты еще кое-что забыл.

– Что? – Крикнул я через закрытую дверь.

– Как выйдешь, напомню.

– Мне стоит опасаться за свою жизнь?

– Я подумаю!

Я улыбнулся, забрался в душевую кабину, повернул вентили смесителя.

За пятнадцать минут я так и не вспомнил, что ещё я забыл. Я такой человек, который запоминает только самое важное, самое нужное. Мелочи, что залетают в мою голову, надолго в ней не задерживаются. А Ксюша любила мелочи! Наверно, она эти мелочи коллекционировала, чтобы рассказывать их мне, а потом упрекать, что я их забыл. Даты, события, тортики, особенные цветные шарики с гелием, запах цветка в каком-то месте, её имя на китайском языке, цвета оберток шоколада, которые она любит или не любит, очередное забытое напоминание про зонт в пасмурную погоду, и ещё целая куча всякой бесполезной информации!

Но тогда мне думалось, что я забыл что-то большее. Наверно – это день нашей первой встречи, или первый поцелуй, или первая чашка кофе на крыше десятиэтажки, а может день, когда я первый раз подарил ей цветы…

Я потянул шпингалет, вышел в коридор, и прошёл на кухню. Пахло испечённым мясом и плавленым сыром. На стуле я нашёл свою рубашку и брюки.

Через секунду она появилась в дверях. – Ну что, склеротик, так ничего и не вспомнил?

Приходилось отшучиваться. – Вспомнил. Сегодня международный день пожарных!

– Угу, то есть про пожарников ты помнишь, а про нас нет? – Это не звучало как претензия, скорее невинное передёргивание слов. А вообще, она улыбалась.

– Это и к нам относится! Каждый из нас немного пожарник. Я вот помню, как ты сковородку тушила! Здорово тогда картошка прожарилась, до угольков! А я? Помнишь, как я чуть перелесок не спалил? А ведь стоило только одну пушинку поджечь! Ох как я тогда по лесу бегал и ногами топал, чтобы огонь потушить! – Я смотрел в её большие, голубые глаза. Она молчала, скорчив наполовину вопросительную, наполовину ухмыляющуюся физиономию. – Что? Что ты так смотришь на меня? Я сейчас правда так сильно смахиваю на идиота?

– Даже больше, чем ты думаешь. – Она взяла меня за руку. – Ладно, пошли в комнату, ты сам все поймёшь.

***

В центре комнаты стоял маленький, скромный стол. Он был круглый, а покрывала его зеленая скатерть в черный горошек. На столе лежали приборы, стояла бутылка вина, фрукты, и все то, что должно быть на столе в такие моменты. Под потолком зависли три шарика, на первом был образно изображён юноша, на том, что по середине, число семь, а на третьем была изображена девушка.

– Ну конечно, семь лет… – Прошептал я.

– Тссс, – её указательный палец коснулся губ. Я замолчал.

В комнате было темно, окна были зашторены, на столе стоял подсвечник. Я аккуратно сел за стол, дуновение ветра колыхнуло пламя свечи. Она села напротив. Только сейчас я заметил на ней синее платье; по-праздничному завитые волосы с маленькими бантами на прядях; несколько малюсеньких страз на левой щеке, которые образуют полумесяц; и длинные ресницы, которые так сильно подходят к её голубым глазам.