Я вначале поверить не могла. Смотрела на закрытую дверь, как на чудо. Ждала, что Павел вернется и потребует свою порцию удовольствия.

Наверное, сделай он так, было бы только легче. Секс за секс. Обычная для мужчин галочка в графе «Наказать ту, которая не дала с первого раза».

Для меня впервые, но хотя бы логично. Уже утром можно было бы собрать вещи и первым же рейсом вылететь в Москву.

Но Мистер Чертов Гений своим уходом снова выбил почву из-под ног.

Осталось отлеживаться в ванне. Надувать мыльные пузыри сквозь сложенные в жест «Окей» пальцы. И хихикать.

Нервно.

Иногда срываясь на настоящую истерику. До икоты и утопленного рулона туалетной бумаги.

Иногда до блаженной улыбки.

Без мыслей. Без воспоминаний. С руками там, где недавно были мужские губы. И рваным дыханием.

Вероятно, если бы не телефонный звонок, я бы так и уснула в этой ванне. Тело разомлело от шеи до пяток. Глаза слипались, будто я не прогулку с оргазмом пережила, а полноценный марафон на кровати.

Но Валя всегда умела звонить вовремя.

— Я, между прочим, волнуюсь! — с упреком начала она.

— За меня, что ли? — Чтобы не утопить телефон, я включила его на полную громкость и оставила рядом с умывальником. — Или Маша уже разнесла твою квартиру?

— Вот еще! — фыркнула подруга. — Я за адвоката своего переживаю! — Вдруг скис там с тобой. А ему еще мужа моего спасать!

— Какая забота о близких!

Память напомнила, как именно Бояринов «скисал» час назад, и я на секунду с головой погрузилась в воду.

— А я забочусь! В кои-то веки нормальный мужик тобой заинтересовался.

— Так он все же мной заинтересовался, а не моим немецким?

Вопрос, конечно, был лишним. Бояринов по щелчку пальцев мог найти себе самого лучшего переводчика столицы. С опытом участия в переговорах. И за гораздо меньшие деньги.

Если он и стал допрашивать Валю о моем немецком, то не для того, чтобы предложить работу.

Наверное, я догадывалась об этом с самого начала... Точно догадывалась! Только врать себе, что попала в Гамбург ради денег, было приятнее.

В институте я считалась одной из лучших студенток, даже когда родила на третьем курсе и вынуждена была перейти на заочное обучение. Та молодая девчонка верила, что сможет работать за границей и увидеть мир.

Нынешняя поездка была для меня первой. Легко было представить, что это та самая мечта. Не вспоминать две предыдущие встречи с Бояриновым. Сказать, что купилась на гарантии своей интимной неприкосновенности, на деньги...

Но только правда всегда была на поверхности.

— Женёк, ну это ж мужики! — Вале, похоже, тоже лгать надоело. — У них когда стойка, то никакая преграда не спасет. Не от меня бы он узнал о тебе, так от кого-нибудь другого.

— Конечно...

Я никогда не курила, не испытывала желания заполнять свои легкие всякой дрянью, но сейчас, наверное, не отказалась бы.

Вечер откровений получился. Вначале, благодаря Бояринову, я узнала, как умею заводиться от всякой пошлости. Насмотрелась. Потом начувствовалась. Теперь вот лучшая подруга призналась в сводничестве.

— Валь, и много ты ему обо мне рассказала?

— Да так... Что нет у тебя никого. Что в разводе. И что в школе работаешь. О причинах развода и про Машку не говорила! — принялась оправдываться Валя. — Ты не подумай! Я всю подноготную не сливала. Ты это лучше как-нибудь сама.

— О Маше зря не сказала. — Я посмотрела на свое отражение в мыльной воде. Мокрая курица с огромными глазами и красными зацелованными губами. — Может, остыл бы на этапе разведки.

— Слышь ты! Звезда моя! У вас сколько дней там, в Гамбурге, осталось?

— Еще три... если ничего не случится.

— Это не «еще три», а целых три! Усекла?