Третьей я сделал Нарциссу, и она была бы самой красивой, если бы волосы её были натуральными. Длинные и бесцветные, похожие на рыболовную леску, они лишали её возможности стать моей любимицей. Я сшил для неё бело-голубое платье, в котором она стала похожа на невесту. Из сушёных незабудок, которые я собрал прошлым летом и положил между страниц какой-то тяжёлой книги, собрал венок. Я решил продать её первой. Я бы продал Лили, но она так серьёзно смотрела на меня, сидя на полке, что я побоялся.

Я посадил Нарциссу на подоконник и сфотографировал. Выложил фото в интернет и подписал: «Нарцисса, одна тысяча двести рублей. Санкт-Петербург». Я не смог точно посчитать, сколько денег я потратил на её изготовление, но предположил, что около шести сотен. Умножил на два, как и сказала мама.

Потом то же самое я сделал с Лили, хотя из-за её взгляда при этом мне было неловко. Розу я пока решил оставить.

На самом деле, мне очень не хотелось, чтобы их купили. Я понимал, что это деньги, понимал, что деньги – это новые куклы, но ничего не мог с собой поделать. Мама ждала моментальной продажи, по сто раз в день спрашивала меня, писал ли мне кто-нибудь. Но никто не писал. По-прежнему, девушки оставляли добрые комментарии, где отмечали, что куклы очень красивые, но покупать никто не собирался. И в душе я был рад, что куклы остаются со мной. Но мама была разочарована и постоянно говорила, как иначе могла бы потратить те пятьсот рублей, которые дала мне на воск. Я опять попросил у мамы денег на изготовление ещё одной куклы, но она нехорошо посмотрела на меня и сказала, что денег больше не даст, и чтобы я активнее продавал то, что есть.

Я не понимал, что значит «активнее продавать». Что я мог сделать? Я не хотел писать «купите мои куклы, пожалуйста», я не хотел заставлять или убеждать. Ведь люди должны покупать только то, что они хотят, а не то, что хочу я. Поэтому я просто иногда добавлял фотографии и ждал. Один раз кто-то оставил комментарий: «Почему так дёшево? Наверняка, какая-то китайская фигня». Я не понял, почему так написали, но мне было неприятно. И при чём тут Китай?

Остальные всё так же отмечали, что куклы очень красивые, и мне было приятно это читать.

Я очень хотел сделать новую куклу, но денег на покупку материалов не было, и постепенно я всё больше стал привязываться к Розе, Лили и Нарциссе. Я даже укладывал их спать, используя старую наволочку как одеяло. Мама смеялась над этим, говорила, что я как маленький, и что она в моём возрасте уже не помнила, что такое куклы, и что она тогда уже решала какие-то «серьёзные вопросы». И хотя она смеялась, глаза у неё были грустные. Поэтому я старался укладывать куклы спать в ящике стола, чтобы она не видела. Но я оставлял щель, чтобы куклы могли дышать.

Конечно, я знал, что куклам не нужно дышать, я же был не совсем дурак.

Но мне хотелось думать, что им нужно.

И всё же через пару недель Лили купили – перевели деньги на мамину карту. Я аккуратно запаковал куклу в старую коробку из-под обуви и отправился на ближайшее почтовое отделение. Открыв тяжёлую металлическую дверь и впервые увидев это помещение, я совсем растерялся, потому что не знал куда идти, что делать и даже куда смотреть. Там стояли какие-то терминалы, горели цифры на табло, а я не понимал даже того, в какую сторону мне двигаться от входа. Я так редко бывал в толпе людей, что совершенно терялся среди них. Когда я уходил из дома, мама, посмеиваясь, сказала, что почтовое отделение будет для меня настоящим Вавилоном.

Там было человек двадцать, все они стояли в очереди какие-то мрачные и недовольные. Один мужчина кричал на бедную съёженную женщину за компьютером за то, что она, по его мнению, медленно работала. Мне стало её жалко, потому что я вообще не понимал, как там можно работать. К тому же я никогда не находил в своей голове оправдания тем, кто кричит на других. Я увидел, что в окошки обслуживания вызывают людей по номерам и, кое-как сообразив что к чему, взял свой номер в автомате, как делали все остальные, а затем сел на край скамейки, стараясь никому не мешать и никого не задеть. Люди стояли и заполняли графы на конвертах, пакетах и коробках, и я сначала испугался, что сделал что-то неправильно, потому что заполнил всё дома, как было написано в интернете. Когда шум усилился, и несколько человек начали ругаться, я вдруг почувствовал себя плохо, мне стало душно и закружилась голова, но я уставился в пол, считая до десяти и обратно, и постепенно состояние моё пришло в норму. Всё эти толпы. В последний раз я видел столько народа в поликлинике несколько лет назад, но всё же тогда со мной рядом была мама, и мне не приходилось ни с кем разговаривать. Я уже пожалел, что не попросил её отправить куклу по почте, хотя, скорее всего, она бы отказалась и сказала, что я сам уже взрослый, чтобы сделать это.