Ну и я не нахожу ничего лучше, чем ответить на его вопрос «расскажи о себе», потому что молчать нам ну о-о-о-очень некомфортно, мы чужие люди. Говорю совсем немного, что танцую, что переехала из Питера к папе, мелочи всякие… Но на эти мелочи уходит вся дорога до дома.

– Ну, мы пришли, – пожимаю я плечами, поворачиваясь к нему лицом. – Спасибо, что проводил, даже несмотря на жуткие попытки флирта, мне было весело и не страшно.

– Они не были жуткими, – отрицает, но в глазах пляшут смешинки. Забавный, правда.

– Были. На сто из десяти были.

– Скинь пару баллов за толстовку, изверг, – смеется он, и я вспоминаю: точно! Я совсем забыла про нее, чуть в ней не ушла.

– Ой! – спохватываюсь. – Точно, забирай, спасибо!

Но Дима тормозит мои руки, хватая меня за кисти. Горячий! Как это возможно? На улице холодно, он в одной футболке и горячий…

– Оставь себе, – выдает он внезапно, – раз уж мы никогда не увидимся больше, пусть она останется как воспоминание о прекрасной ночи, проведенной со мной.

– Звучит двусмысленно.

– Так и было задумано, – кивает он, и я снова посмеиваюсь. – Пока, Диана-сиськи!

– Пока, Димка-член, блин… – кричу ему вслед дурацкое прозвище в тон тому, что он придумал мне, и сажусь на лавку у подъезда, чтобы позвонить папе. Не хочу домой одна! Там ма…

Горжусь дочерью. Сразу видно – моя. И гены мои. Огородить бы только ее от гнева Ирины из-за этих генов… Недовольная вся.

Как не дать ей увезти Дианку с собой и при этом не поссорить их? Не хочу я, чтобы у дочери портились отношения с матерью. Нехорошо все это. Мама – святое, я так считаю. Все восемнадцать лет она рядом была, заботилась, поэтому рассориться им не дам.

Но и желания дочери исполнить хочу, и по долгу просто обязан. Поэтому, недолго думая, я договариваюсь о еще одном билете на завтра в наш самолет и решаю взять дочь с собой на выездную серию игр на четыре дня. А что? Не думаю, что она будет против. Города посмотрит, со мной побудет, да и если у нее сейчас с группой поддержки сложится, ей постоянно так с нами кататься – считай, пробный выезд.

Жду своих на льду, должны прийти уже с первой тренировки. Ну или приползти, как зачастую бывает после Ольги Сергеевны. Ковалева гоняет их на полную мощность, даром что маленькая и хрупкая.

Портмоне не нашел, это дерьмово. Посмотрю еще дома вечером. Но ни в сумке, ни в машине, ни в каком-либо из карманов его не оказалось. Ума не приложу, куда я мог его деть, как память отшибло!

Команда потихоньку подтягивается, по одному залетают на лед. Сегодня не буду с ними жестить, перед игрой нежелательно, а то обязательно сломается кто-нибудь, как обычно. Группа здоровья, блин…

– Виктор Палыч, – подъезжает Сабиров, – вы портмоне не теряли случайно?

– Опа! Терял. Нашел?

– Не я, администратор мой, Марина. Вы заходили к нам вчера, на столе оставили. Она нашла. Я на работе не был еще сегодня, но могу завтра отдать перед вылетом.

– Не парься, заеду сам. Марина на месте сегодня?

– Да, до десяти.

– В восемь отпустишь? – неожиданно для самого себя спрашиваю. Даже немного удивляюсь такому вопросу.

– А… да, могу, – кивает, и потом я добиваю себя удивлением, прося ей ничего не говорить.

Чего это я?

Как вообще мог забыть портмоне на столе? Никогда такого не было, совсем мозг отморозил. Ну или это старость, не знаю. Хорошо, конечно, что не потерял. Точнее, потерял! Но хорошо, что Марина нашла, а не какие-нибудь левые люди.

Пока жду всю команду, до начала тренировки еще шесть минут, думаю: зачем попросил освободить Марину пораньше? Ну, очевидно, подсознание пнуло меня, что пора-таки угостить даму кофе, как обещал еще при первой встрече. Видимо, самое время. Как раз и домой особо не хочется… Там Ира.